Иные песни

Мыслители Античности — великие систематизаторы. Каждый из них выстраивает целостную модель вселенной. Каждый из них — производит впечатление всестороннего эрудита. Для современного человека уже списки произведений классиков античной философии — совершенно непредставимы по разлету тем. Ботаника здесь стоит рядом с астрономией, а математический трактат — рядом со сравнительным анализом политических систем. И всякий из мыслителей Античности стремится выстроить картину мира полностью, исчерпывающе: от элементарных оснований до самых общих принципов его существования; от микромира — до макропроцессов в природе и обществе.

Именно Аристотель доводит эту тенденцию до предельного совершенства. Аристотель создает модель мира, к которой совершенно нечего добавить. Это исчерпывающее описание, где каждая вещь оказывается на своем месте. И при том — это совершенно рациональная картина мира, где даже то, что обычно переводится как «божественное», «Бог», описывается исключительно в рамках логики. Учитывая роль Аристотеля для европейской культуры, можно говорить, что он, в каком-то смысле, и создает Европу.

Полагаю, здесь нелишним было бы напомнить читателю, пусть схематично, «систему мира» по Аристотелю.

В основе земного существования лежит система четырех первоэлементов: земли (ге), воды (гидора), воздуха (аэра) и огня (пироса), что различаются по плотности и характеристикам «сухости/влажности» и «тепла/холода». Например, «земля» — элемент «сухой» и «холодный», обладающий наибольшей плотностью и потому естественным образом стремящийся занять место в центре мира. «Огонь» — элемент «сухой» и «горячий», с плотностью наименьшей, а потому стремящийся к внешним сферам мира. Существует еще «пятая стихия» — «эфир», ответственный за процессы вне земной сферы.

С изменением пропорций характеристик первоэлементов связаны и их превращения, перетекания друг в друга (включая целый ряд природных процессов — например, метеорологические явления). Кроме того, изменение в пропорциях первоэлементов ответственно и за внутренние состояния человеческого организма, и за характеры людей, и за психологию отдельных народов.

Для объяснения устройства мира Аристотель, кроме системы первоэлементов, вводит еще две категории: Материю и Форму.

Материя (понятие, что характерно, этимологически возводимое к «древесина», «необработанный материал») — отличается естественной пассивностью, ее характеристики — вечность и неуничтожимость, она не обладает определенностью и содержит в себе все вещи мира (в их «несостоявшемся еще» существовании).

Форма — переводит «потенциальность» Материи в «видимость» реальных фактов и объектов; Материя овеществляется через Форму, в буквальном смысле «о-формляется». Форма носит активный характер, благодаря ей вещи п(р)оявляются. Соответственно, главной характеристикой Формы становится движение, изменение, приведение а-морфной Материи к определенному, заданному виду.

Такой подход порождает идею иерархии сущностей мира. В самом низу ее находится грубая и лишенная сознания неживая природа, верхнюю ступеньку занимает человеческий ум, выше которого — то, что Аристотель именует «созерцательным умом», а иногда — Богом. Бог — конечная цель саморазвертывания мира и, одновременно, возможность его развития.

Именно категория Формы становится главной и для мира «Иных песен». Аристотель — демиург этого мира. Вселенная романа функционирует по правилам «Метафизики», «Никомаховой этики», «Истории животных» и «Метеорологии» в буквальном, а не метафорическом смысле.

Вселенная романа зиждется на пяти первоэлементах, здесь земля (первоэлемент — ге) и Земля (планета) находятся в центре мира, а небесные сферы обращаются вокруг них на крыльях эфира, пятой стихии, в конечной гармонии математически исчисляемых эпициклов. «Гармония», пожалуй, вообще значимое слово для описания вселенной «Иных песен», а логичность и исчисленность — главные организующие принципы.

Это — базовый пласт, на котором взрастает онтология мира «Иных песен».

Но для мира этого (да и любого мира) важна также и этика.

А этика мира романа строится на интерпретации понятия «форма», данном Витольдом Гомбровичем.

В. Гомбрович — писатель русскоязычному читателю хорошо известный, но, парадоксальным образом, слабо знакомый. В русских переводах издан едва ли не полный корпус его текстов, включая превосходный и глубокий «Дневник», но влияние писателя на интеллектуальный пейзаж России стремится к нулю. Несколько иная ситуация характерна для Польши, где Гомбрович несомненный классик — и классик актуальный. По сути, Гомбрович — писатель, который вывернул наизнанку самоощущение польской культуры, оставаясь при этом писателем-эмигрантом (причем — не только по отношению к Польше социалистической: страну он покинул перед Второй мировой войной, в 1939 году).

Это был один из самых странных, как для творцов в ХХ века, бунтов — не окрашенный политическими тонами, безо всякого социального вызова. Бунт против правил восприятия мира. Бунт против «формы».