Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира

– Ваше величество, королева уже на пути сюда, ждет попутного ветра, чтобы переправиться в Кале.

– Отлично! Нужно на берегу поставить шатер, чтобы достойно встретить королеву!

Какой-то не вполне логичный обмен репликами, не находите? Король хочет вызвать Копленда с пленником, Давидом Шотландским, а Перси отвечает, что королева уже в пути. И что? Королева везет с собой Копленда и Давида? Вполне возможно, но где об этом хоть слово? Автор поленился написать лишнюю строчку? Потому что без этой строчки при буквальном толковании текста получается, что сэр Копленд – то же самое, что королева Филиппа.

Входит французский военачальник.

– Ваше величество, – обращается он к Эдуарду, – граждане Кале посовещались и решили сдать вам город и крепость, но с условием, что вы никого не тронете и сохраните всем жизнь.

– Ишь, какие самостоятельные! Ну уж нет! Скажи им, что я предлагал мирные переговоры, они сами отказались, и обратного пути не будет. Теперь в ход пойдет оружие. Откупиться жители Кале могут только одним способом: пусть в течение двух дней выберут шестерых именитых граждан и вышлют сюда, ко мне, в одних полотняных рубашках и с веревками на шее. Что захочу – то с ними и сделаю, может, даже казню. Так и передай.

Король Эдуард и Перси уходят.

Французский военачальник подавлен и расстроен:

– Вот что значит опираться на сломанный посох, надеяться на слабого правителя! Мы были совершенно уверены, что король Иоанн окажет нам помощь, потому и упирались так долго. А теперь уж поздно каяться и рвать на себе волосы, сделанного не воротишь.

На жертву отдавая шестерых,От смерти мы спасаем остальных.

Уходит.

Так что там с подмогой, которую жители Кале так и не дождались? Городом в те времена командовал рыцарь по имени Жан де Вьен (де Вьенн), он своевременно отправил королю Филиппу Шестому просьбу о помощи, но Филипп что-то не спешил. Спустя много месяцев французская армия все-таки подошла, остановилась в паре миль от Кале, Филипп посмотрел на лагерь англичан, который за эти месяцы превратился сначала в деревню, потом в настоящий город с рынками и лавками, развернулся и ушел. Жан де Вьенн понял, что надеяться больше не на что. Как пишет хронист Фруассар, командующий еще до предательства короля вынужден был выдворить из города примерно 1700 «немощных и никудышных», а уж когда Филипп Шестой кинул своих сограждан, де Вьенн согласился уступить город, если будут даны гарантии безопасности для всех его жителей, на что Эдуард Третий ответил категорическим отказом и выдвинул ответное требование о выдаче шестерых самых знатных горожан[25].

Сцена 3

Пуату. Поля близ Пуатье. Французский лагерь. Палатка герцога Нормандского

Входят Карл и Вильер.

Карл уже в курсе, зачем Вильер к нему приехал.

– Не могу поверить, Вильер, что ты просишь меня за нашего врага.

– Да я не за него прошу, принц, я себе этим выкуп обеспечиваю, – оправдывается Вильер.

Карлу такой расклад непонятен.

– Выкуп? Зачем тебе выкуп, когда ты и так на свободе. Ноги в руки – и вперед! Не упускай случая натянуть нос противнику.

– Я так не могу, – признается Вильер. – Не каждый случай годится, а только основанный на чести и праве, иначе это будет низостью. Я дал слово. Не будем спорить, ваше высочество. Вы можете дать мне подписанный вами пропуск?

– Не могу и не хочу, – отвечает Карл, якобы герцог Нормандский. – Нельзя давать Солсбэри возможность диктовать мне, что делать. Пропуск он требует, видали?

– Тогда мне придется возвращаться в тюрьму, без вариантов.

– Опять в тюрьму? Надеюсь, ты не сделаешь такую глупость. Тебе несказанно повезло вырваться на свободу, неужели ты снова сунешься в пекло?

– Но я дал клятву, и мне совесть не позволит ее нарушить, – твердо говорит Вильер.

– А разве ты не клялся во всем повиноваться своему королю? – лукаво спрашивает принц Карл, очевидно расставляя логическую ловушку.

– Да, клялся, но клялся повиноваться только в том, что справедливо. А если меня уговаривают или силой заставляют изменить своему слову, тогда я имею право не повиноваться.

– Тебя послушать, так выходит, что лучше убить ближнего, чем нарушить клятву, данную врагу, – презрительно фыркает Карл.

– Убийство на войне – не преступление, – возражает Вильер. – На войне мы мстим за обиды, которые нам нанесли. Когда мы приносим клятву, мы осознаем, что делаем, берем на себя ответственность, поэтому должны соблюдать ее даже ценой своей жизни. В общем, я возвращаюсь в тюрьму, причем делаю это с легким сердцем.

Вильер хочет идти, но Карл останавливает его:

– Погоди. Ты меня пристыдил своей честностью. Тебе не нужно больше унижаться и просить, давай сюда бумагу – я все подпишу.

Принц подписывает документ и возвращает его Вильеру.

– Кажется, ты заставил меня стать лучше, – говорит он, – я даже начал сам себе нравиться. Ну что, теперь ты сможешь остаться на свободе?