Иоанн Грозный (СИ)

         По двору шел государь, любезничая с Анной Колтовской. Сия девица, совершенно незнатная, тоже новгородка, прежде входила в состав претенденток, пока не сузили его до двух дюжин. Теперь  она всплыла, став протеже, наконец-то! - новгородского архиепископа Леонида, архиепископа ростовского Корнилия, соперничавшего с первым за митрополитов жезл, и другого Корнилия, псковского игумена.  Трое патронов тащились сзади, перемигиваясь, тряся клобуками. Мечтали, ежели победит Анна, сделаться новою духовною государственной элитою.

         Анна на полплеча отставала от Иоанна, масляными глазами, куда для пленительного увеличения зрачков продажный Бомелий дал ей красавки покапать, посылала царю столь щедрые авансы, что Марфе подурнело, противно засосало в желудке. «Да что же это так?! Да как это так?!» - полные губы Марфы сходились и расходились в безмолвном слов произнесении.  Мгновенно она осознала всю шаткость своего положения.  При стольких предложениях царь может перемениться в любую минуту, а его с разных сторон беспрестанно и подначивают к переменам. Ежели и женится он на Марфе, как обещал, то, что это за брак будет? Укрепится ли он верностью при ветрености царских симпатий? Сомнительно. Точнее, чего же и сомневаться! Царь не будет верен. Что женат, что не женат, девки и бабы пойдут потоком. Говорят, наплакались от него две жены предыдущие. Мария Темгрюковна  была неосчастливлена чадами, ибо царь не доносил до нее семени.

         Сзади царя, прикусив нижнюю раскатанную губу, плелся Годунов. Ни одни схема не оказывалась устойчивой при поворотливости государя. Вот и по Марфе Собакиной вроде сговор прошел, так нет же. Колеблется государь. Поддержка всесильного Малюты, коей заручился свежеиспеченный зять, заставивший дьяков разыскать или составить родство Бельских с Собакиными, уж надежно ли оно, когда измена разворачивается? Оба брата Колтовских тут как тут вышли из-за угла. Сторожа счастье или горе сестры, услужливо улыбались Иоанну. Царь смеющимися глазами сдерживал их преданный напор. Анна всем видом показывала: готова ноги раздвинуть и до свадьбы. Марфа в окне угрюмо вздохнула.

         А вот от дровешницы подкатывала ждавшая прохода царя иная компания. Младоопричное отрепье, пополнившее ряды царских гридней после потерь последних казней и стычек с крымчаками. Голь перекатная, алчные

подлые

люди, среди  которых и Грязные сошли за Рюриковичей. Продвигали собственную кандидатку в отмену Марфы – Василису Мелентьеву, притворную вдову при живом муже. Останови царь на Василисе выбор, тот свет мужу приблизят. И за сими

подлецами

толкалась боярская партия, научившаяся у Бориса ставить не на одного скакуна. Четвертая и пятая волна царицыной родни копилась в Москве, клевеща и кляузничая на Собакиных, загодя готовя шестую эпоху новых казней.

         Прекрасная Василиса повела насурьмленными бровями, раскованно подбоченилась, выставила лебяжье бедро, поверх коего натянулась  ткань шелковая с переливом.  Марфа каменела ни жива, ни мертва. Взяв себя в руки, со спокойным лицом повернулась к Григорию. Он оставался посреди покоев, по-собачьи втягивал пряный бабий искус, теплившийся от  круглого плеча. При высоком росте с его места было видно происходящее внизу. Григорий сверлил глазами не баб, но молодцов Колтовских. Вот кто займет место его. Григорий Колтовский высок и гибок, украшен щеткой русых обвислых усов, на щеках - пухом кучеряшек, шапкой белых волос. Синие глаза глядят насмешливым вызовом молодости. Родной брат его Алексей тих и спокоен. Польская кровь явлена в нем менее. Серые глаза, русые волосы. Ровной краской выписала его природа. Среднего роста, фигура соразмерна, выточена лекалом. Зовет обнять. Овальный подбородок, юношеские ямочки на выскобленных ланитах просят поцелуя.  Уж Григорий Грязной ведал: царь подобных любит! На его с Басмановым поле сыграют молодые мерзавцы! Расстроив сговор с Марфой, женившись на Колтовской, царь получит троих на утеху: двух мальчиков и девочку.

         Магнитом Марфу тянуло к окну. Повернув голову, она углядела вдоль стены еще несколько девичьих головок в кокошниках, завистливо и ревниво выглядывавших из  окон слободской гостиницы, в числе их  похожую на куклу правильной незначительностью черт Анну Васильчикову. Келья ее напротив в изгибе гостиницы, залита светом, потому хорошо видно вдумчивое, будто безразличное,  в каждой клеточке пропитанное унятой страстью  лицо претендентки.