Ирина

Устроив ее на заднем сиденье, мы тронулись. Через полчаса пошел дождь, то чуть стихая, то заливая лобовое стекло так, что не справлялись дворники. Он сопровождал нас, не прекращаясь, на протяжении всего пути. Водитель, сначала балагуривший, замолк, и было видно, с каким напряжением он ведет машину сквозь ливень.

Через семь часов, с одной короткой остановкой, мы подъезжали к дому.

– За кого нам молиться? – спросила Таня, когда машина остановилась у подъезда.

Он склонился на руль, обхватив его руками, и через несколько секунд устало выпрямился.

– Напоите, пожалуйста, чаем, – и тихо добавил, – у меня дочка больная, Маша, помолитесь за нее, если можно…

Таня утащила его к себе, а через полчаса, услышав, как хлопнула ее дверь, я подошла к окну и сквозь слезы смотрела на исчезающую за пеленой дождя машину.

Когда дети, взбудораженные моим приездом, вроде бы уснули, Слава, обнимая, полез под подол…

– Не надо, я очень устала.

Он оттолкнул меня.

– С таксистом наразвлекалась, я видел, как ты смотрела в окно.

Во мне появилось равнодушное пренебрежение к нему, и, ни слова не говоря, я ушла в ванную, а потом легла спать на диване с дочкой.

Наутро мы с Жанной отвезли Мишу в ясли и гуляли по магазинам и кафе на привезенные из Польши доллары.

Вернувшись с покупками, отдохнули, взяли пораньше Мишу и до вечера веселились в детском парке. Когда, полные впечатлений, мы пришли домой, Слава на кухне доедал вторую банку тушенки. Потом, включив телевизор, довольный, развалился на диване, отмахиваясь от детей, рассказывающих ему о каруселях.

Я поняла, что больше не хочу его видеть, и утром, забрав ключи, заявила:

– Сюда можешь не возвращаться, а вещи я сегодня же отвезу к твоим родителям.

Он ушел на работу, ничего не понимая…

Набив чемодан и две сумки, я подъехала на такси к их дому и выставила всё перед вышедшим на крыльцо свекром.

Слава несколько раз пытался выяснить отношения, но я, разрешив навещать детей, даже разговаривать не стала.

* * *

Перелом у Татьяны оказался сложным, ни о какой Польше не могло быть и речи. У меня тоже начались проблемы: поднимая даже мало-мальски тяжелую сумку, я ощущала тошноту и сильную головную боль.

Прыгая на костылях, неунывающая Таня открыла небольшой ларек на автовокзале, торгуя всякой всячиной, и взяла меня в помощницы. А недели через три, вечером, пряча за юмором беспокойство, шутливо заметила:

– Ты у нас, Ирочка, словно медом намазана – мужики так и липнут. Чувствую, добром не кончится…

Я и сама это видела, стараясь быть незаметнее, особенно когда приходили бандиты, собирая дань.

– И что же делать?

Она заговорщицки подмигнула.

– Будем менять имидж, – и мы целый час обсуждали детали этой перемены.

Наверное, что-то получилось – парни перестали задерживаться у окошка.

На следующий день Жанна пришла ко мне на работу, чтобы вместе идти за Мишей. Пока я запирала ларек, она, разглядывая меня, отошла в сторону и объявила, что не пойдет со мной – ей стыдно.

Пришлось бежать домой – приводить себя в порядок.

– Похоже, мы перестарались, – озабоченно вздохнула Таня, подсчитывая недельную выручку, – народ обходит ларек стороной, а сегодня Фриц, бригадир бандитов, приказал закончить «маскарад» и собирается с тобой встретиться… А что, он парень видный, а ты женщина вроде бы свободная. Откажешься – нам не дадут работать, – она отвернулась…

– Не расстраивайся, Таня, я сама уже надумала уходить.

– Наверное, правильно, прости, если что не так. Обращайся, я всегда тебе помогу.

Довольно быстро я устроилась дворником, с условием, что работать буду рано утром и поздно вечером, а после обеда меня на два часа взяли в столовую мыть посуду – там можно было и поесть бесплатно. При таком графике я успевала заниматься детьми и управляться с домашними делами, но денег не хватало даже на самое необходимое. Особенно это сказывалось на Жанне…

Так получилось, что по месту жительства она оказалась в престижной школе, где учились, в основном, дети обеспеченных родителей. Хорошо, хоть с учительницей повезло: ей самой по жизни приходилось несладко, и она сочувственно относилась к нам, заботливо опекая Жанну – старательную и скромную девочку. Собирая с родителей очередные пожертвования на нужды класса или школы, ко мне она даже не обращалась, объясняя всем, что я помогаю ей в хозяйственных делах. Некоторым родителям это не нравилось, особенно женщинам – наверное, еще и потому, что их мужья общались со мной с видимым удовольствием.

Учебный год Жанна закончила на одни пятерки, но на душе было тоскливо…

Всё чаще я задумывалась: «А что же дальше? Так и буду трудиться посудомойкой и дворником?..».

В воскресенье, отправив детей гулять, я штопала носки в этих невеселых размышлениях. В дверь позвонили. На пороге стоял высокий мужчина в дорогом светлом костюме. «Явно новый русский», – подумалось мне.

Уточнив, что я – Ирина Юрьевна Боброва, он представился Аркадием Яковлевичем и сказал, что выполняет волю отца, просившего найти меня и помочь, если в этом есть нужда. Я поняла, кто он, и пригласила войти.