Ирина

– Это он. Побудь пока у Виталика.

Из кабинета, приоткрыв дверь, я видела, как Виталик идет по коридору с огромным детиной в милицейской форме. Минут пятнадцать слышались напряженные голоса, но слов разобрать было невозможно. Потом они прошли обратно, а ко мне зашел Дима.

– Поезжай домой и на работу не выходи.

В машине я накинулась на Виталика.

– Вы же сказали, что обо всём договорено, иначе Сима так бы не выступала. В чем дело?

Он виновато пояснил.

– Действительно, отец Димы договорился с высоким милицейским начальством, и этот майор должен был отвечать за охрану. В последний момент они переиграли, не предупредив ни нас, ни его. Он сейчас доложил о случившемся, и ему приказали не вмешиваться. Наверное, бандиты заплатили больше.

– И что же теперь?

– Не знаю, будем разбираться. Пока посиди дома.

Он остановил машину у подъезда.

– Я сообщу тебе, что и как…

Дома царила полная идиллия: Жанна, разложив тетради, делала уроки, а Миша примостился рядом, старательно раскрашивая картинки. Они только покосились в мою сторону, занятые своими серьезными делами, и, забравшись с ногами на диван, я с удовольствием наблюдала за ними.

За эти годы я научилась отделять одно от другого: дом и дети, мужчины и отношения, работа и заботы. Так у меня получалось хоть как-то жить. А поначалу, когда всё валилось в одну кучу, я чудом не сошла с ума.

За ужином Жанна рассказывала о школьных делах, Миша о детсадовских, потом мы смотрели по телевизору мультики, и в этом родном, теплом мире я постаралась забыть о произошедшем. Но позже, в наступившей ночной тишине состояние тревожащей неопределенности оживило в памяти события того проклятого времени. И с горечью я сознавала, что оно еще продолжается…

* * *

Ложась на сохранение, я не знала, что после занесенной при родах инфекции, выхаживая больного ребенка, проведу в больницах почти полгода и окажусь совершенно в другой стране. В этой стране уже не будет нашей организации, мне не оплатят больничные, и два последующих года без какого-либо пособия запомнятся как один сплошной кошмар. Муж, добросовестно ходивший на работу, нищенскую зарплату получал с большими задержками, но упрямо отказывался подрабатывать. Он считал, что государство обязано о нем заботиться, а государство так не считало, живя отдельно от своих граждан.

Пытаясь снять деньги с подаренной сберкнижки, я узнала, что счета «временно заморожены». Так, «замороженные», они и таяли…

Когда появилась возможность получить их, кассирша, то ли сочувствуя, то ли насмехаясь, сказала:

– В девяностом году надо было снимать – приобрели бы на них две «Волги»…

Получив всю сумму, я немного добавила и купила маме на юбилей хороший пылесос. А тогда, чтобы как-то продержаться, хваталась за любую работу – мыла подъезды, разносила почту, торговала газетами.

Осенью договорилась в ЖЭКе за небольшую плату следить за чистотой нашего двора, но с приходом зимы навалило снега, и справляться с обязанностями не получалось… Слава не стал помогать, объясняя, что устает на своей работе, а на работе вместо зарплаты им выдавали разные товары, которые надо было еще обменять или продать.

Со временем удалось устроиться уборщицей в кафе неподалеку, и я могла несколько раз в день сбегать домой, чтобы проверить и подкормить детей. Жанна не по-детски всё понимала, и, пропуская школу, безропотно сидела с братиком, пока его не приняли в ясли.

Жизнь вроде бы налаживалась, но Саид Иванович, хозяин кафе, начал ко мне приставать. Пока он ограничивался шлепками по заду и попытками потискать, я терпела, но когда этот толстый неряшливый коротышка перешел к активным действиям, осадила его, вооружившись шваброй.

Казалось, он успокоился и даже разрешил повару в конце дня наполнять мне бидончик остатками еды, для детей. Это было нашим спасением, но спокойствие длилось недолго… Улучив момент, Саид попытался в кладовке повалить меня на мешки с крупой. Я вырвалась, уронив на него пустые ящики, а на следующий день он заявил:

– Завтра на работу можешь не выходить – ты уволена. Много мнишь о себе. А если хочешь, чтобы я повысил тебе зарплату и позволил брать вечером еду, надо вести себя по-другому…

Я промолчала и, давясь слезами, уже не сопротивлялась, когда, поднимая подол, он, пыхтя, пристраивался сзади. Это продолжалось месяца два, в темном закутке бара, почти на глазах у бармена Никиты, который тоже стал проявлять ко мне интерес, обещая доставить неземное наслаждение.

Как обычно, прихватив немного еды для Жанны, в обеденный перерыв я пошла домой. Неожиданно, с цветами и бутылкой вина в руках, с верхней площадки сбежал Никита и втиснулся за мной в квартиру. Я попыталась вытолкать его, но не смогла.

– Что же ты так плохо встречаешь гостя? – он поставил бутылку на столик возле дивана и протянул мне цветы.

– Уходи, я буду кричать! Сейчас придет Жанна!

– Кричать ты не будешь, – ухмыльнулся он, – а Жанна придет через час, я знаю. Так что не надо терять время…

Я рванулась к двери, но он схватил меня за ворот платья.

– С Саидом можно, а со мной нельзя, что ли? – и повалил на диван.