Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Этот краеугольный камень разнополых отношений преследовал не только его одного. В поезде ему рассказали сенсационную новость, героем которой оказался его давний знакомый — генерал-майор, профессор Московской консерватории Александр Александров. Тот самый знаменитый создатель Ансамбля красноармейской песни и пляски, автор «Гимна большевиков», который через два года Сталин превратит в Гимн Советского Союза.

Александров, хороший военный композитор, дожил до того счастливого возраста, когда человек перестает бояться волка и черта. О его личной жизни мало что известно. А зря. За кителем билось сердце страстного мужчины. Всю жизнь он прожил со своей женой, которая успела состариться, потерять былую привлекательность. На беду, в его ансамбле была женская танцевальная группа. В этой группе выделялись две девушки: Зоя Пашкова и Людмила Лаврова. Подружки, пересмешницы.

Сердце сурового руководителя хора остановилось при виде танцорки Лавровой. Генерал захотел на ней жениться. В те годы партия готова была закрыть глаза на внебрачную связь. Но генерал потребовал развода. Разразился чудовищный скандал. Генерал мог лишиться и погон, и московской квартиры, но его упорство победило. Развод главного военного музыканта разрешил вождь. Счастливый генерал тут же женился на танцовщице. Так подруга Зои Пашковой стала генеральшей. В это время Зоя перешла в ансамбль, которым руководил Дунаевский. Тогда по всей Москве разошлась эта весть. Новой генеральше завидовали. Каждая танцовщица втайне мечтала выйти замуж за руководителя своего коллектива и навсегда оставить опостылевшие танцы.

Шорох концертных туфель перемежался грохотом военных сапог. Штатский Дунаевский и военный Александров по-разному относились друг к другу и к той музыке, которую исполняли. У них были разные масштабы. Генерал недолюбливал председателя Ленинградского отделения Союза композиторов. Как-то Сталин спросил генерала Александрова: «Почему вы в своем ансамбле не исполняете произведений Дунаевского? Он же исполняет в своем ансамбле ваши?» Александров отшутился.

Это было действительно так. Александров свою профессиональную зависть путал с бытовым антисемитизмом. Пик их соперничества наступил в 1943 году. Сталин приказал создать гимн СССР. Ни у кого не было сомнений, что этим гимном станет «Широка страна моя родная» Дунаевского. В этом сомневался только Сталин. Он отдал предпочтение старой музыке Александрова — «Гимну большевиков». Для проформы организовал конкурс, в котором принимал участие даже Шостакович. Но все было напрасно. Сталин разрешил написать новый текст Сергею Михалкову и Габриэлю Эль-Регистану. На том история с гимном и закончилась.

«Жизнь — это ужасная штука, не потому, что жить плохо или неинтересно, нет, а потому, что если ты хочешь жить хоть чуть поумнее, почеловечнее, если ты ищешь маленькой красоты, романтики чувств или поступков, то ты неизбежно столкнешься лбом с проклятием жизни, проблемами, которые ужасающе просты в своей циничной откровенности. И которые тем не менее представляют собой краеугольный камень всех разнополых человеческих отношений».

Свои романы «на стороне» он называл поисками маленькой красоты.

Можно быть уверенным, в нагрузку Гаярина получала порцию ежедневных взглядов от сотрудников коллектива, приходивших к Исааку Осиповичу в купе, что мало не покажется. То ли по совместному негласному уговору, то ли по собственной инициативе днем Наталья Николаевна из купе носу не показывала, отсиживаясь в тесной и маленькой каморке. Зная ее беззаветную преданность Исааку Осиповичу, можно догадаться, что она могла отказаться от всего, лишь бы не компрометировать своего бога.

То знакомство в поезде длилось уже довольно долго. Ушли в прошлое их встречи в филармонии. Порыв сменился прозой. Исаак Осипович жаждал новой бури. А Наталья Николаевна была женщиной самоотверженной, старалась стать продолжением Исаака Осиповича, его тенью. И ей это даже иногда удавалось.

Так они и ехали — каждая со своим грузом. Одна — с воспоминаниями о прошлом, вторая — с надеждами на будущее. Но Евгений Исаакович убежден, что среди всех фантазий композитора неизменно присутствовал образ матери его сына Генички — Зинаиды Сергеевны Дунаевской. Сам Исаак Осипович, влюбляясь, на мой взгляд, в конце концов разуверился в своей страсти, но не в себе самом. И для него было большой наградой, что Зинаида Сергеевна в конце концов его не оттолкнула, а стала ему другом и верным товарищем.