Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Когда много несчастья, счастье всегда где-то рядом. С Зоей Ивановной Исаак Осипович снова стал регулярно встречаться. Настолько же регулярно отлучался из дому, но всегда поздно ночью возвращался в свой законный дом, к официальной жене Зинаиде Сергеевне. Бог знает, какая буря чувств поднялась в душе Исаака Осиповича! Но когда-то он сам попросил свою жену, любимую Бобоньку, не разводиться и не просить развода, и поэтому если когда-то у него и скребли на душе кошки, то приходилось терпеть. А на что еще ему оставалось уповать? Слава богу, с его мамой Розалией Исааковной все в порядке. После войны она стала еще более набожной и при случае просила у сына денег на пожертвования в синагогу. Была уважаемой в синагоге: имела собственное место. А о том, что Исаак Осипович знает идиш, не догадывался даже его сын. Исаак Осипович память о своих предках хранил глубоко в сердце.

Внешне все в его жизни было как будто нормально. И внешне ничего не изменилось. Но…

«Мой оптимизм, — писал он, — зиждется на моем творчестве, путь которого изобилует большими успехами, дававшими мне, своего рода, неприкосновенность личности. Эта картина блистательного внешнего величия, при бурной и полной всяческих мук и терзаний, но богатой эмоциями жизни, продолжается и поныне, хотя двойственность и глупость моего бытового здания не может долго и безнаказанно продолжаться без грядущего и неминуемого обвала… Именно благодаря такой жизни я обладаю почти полнотой той свободы для себя, которая делает мои дела, привычки, потребности, привязанности лишенными всякого контроля со стороны. При обычных и нормальных путах, связывающих любящих и влюбленных людей, я сохраняю нетронутым свой внутренний мир, которым я безраздельно распоряжаюсь. Даже мой кабинет, эта экстерриториальная зона, находится там, где живет женщина, перед которой я не подотчетен, и не живет та женщина, при которой этот кабинет не был бы экстерриториальным».

Все так же по вечерам он посещал это шумное и легкомысленное место обитания московской богемы — Дом актера и по-прежнему встречался с друзьями. Его распорядок дня был жуткий. Он занимал столько разных должностей… и абсолютно не щадил себя. Часто работал по ночам. Прибавьте к этому курение с детства. Безбожное. Но сын говорит: «Я помню папу исключительно веселым. Если он и хандрил, то в основном это было связано с физическими недомоганиями. Папа никогда не лечился. В конце жизни у него очень болели ноги. Он очень горевал. Говорил, старею».

Круг его общения зависел от Зои Ивановны. Это были те люди, с которыми общалась она: Серафим Аникеев — актер Театра оперетты, Лихачев — из Ансамбля песни и пляски железнодорожников, Тамара Тамбюте — его супруга, Александр Менделевич — знаменитый конферансье.

Из старых друзей был еще гомеопат Теодор Липницкий. По иронии судьбы он жил в том же переулке, где потом будет жить Зоя Ивановна. Липницкий — самый знаменитый в 1920-е годы врач в России, лечивший всю партийную верхушку. С ним Исаак Осипович любил играть в карты. У него было неплохое собрание живописи. Но коллекционером он не являлся. Коллекционировала живопись его жена Анна Эммануиловна. Собрание было ее, а деньги — его. Висело у него по тем временам: «25 Коровиных, Левитан, Серов, хоть и небольшие этюдики, но зато качество, немного Айвазовского. Потом это все ограбили».

Общих знакомых с Зинаидой Сергеевной у Исаака Осиповича уже не осталось. Сколько раз молодому Евгению Исааковичу приходилось видеть в когда-то прекрасных светлых глазах своей мамы слезы и невыразимую тоску:

«Я знал, как она одинока. У Зои Ивановны были молодость, красота, перспектива. А Исаак Осипович был таким человеком, который внешнюю красоту принимает за внутреннюю. Отец снимал для нее дачу в Снегирях. И пока строил прекрасную квартиру на улице Огарева, снимал в городе квартиру.

У Менделевича отец снимал для Зои Ивановны квартиру, пока еще не было квартиры на Огарева — в Воротниковском переулке. Я там никогда не был. Принципиально не ходил из-за мамы. Заезжал. В переулке встану и жду: он выходит из ворот дома, и мы едем домой».

Это происходило тогда, когда отпускали шофера Исаака Осиповича. Шофером становился его сын. И Евгению, и Исааку Осиповичу это очень нравилось.

Евгений вспоминает: «Отец вставал поздно, спал до десяти. Я уходил в школу — отец еще спал. Учился до пяти. Приходил домой — отца уже не было. Встречались уже поздно, когда он возвращался: в 12 часов ночи, в час. И тут начинались наши разговоры. Говорили очень много. И не было той ночи, чтобы отец не вернулся домой. А мама была одна».

«Отец любил Максима и любил меня. И просил как старшего с братом познакомиться, сблизиться, помогать ему. Моя мама тоже настаивала на этом — отец всегда делился с ней самым сокровенным».

Отношения были непростыми. Например, Зоя Ивановна лично встречалась с Зинаидой Сергеевной. Она даже приезжала домой к ним на Можайскую. Не стыдилась, а может, Исаак Осипович так велел.