Исчезнувшие тени

В последующие полчаса злость на Легранжа смешивалась у него с раздражением от сбивчивого рассказа месье де Форета, по итогам которого инспектор усвоил только то, что его дочь Алис – студентка факультета искусств Свободного Университета Брюсселя, должна была приехать на прошлые выходные, однако пропала и вот уже почти неделю от нее не было вестей.

Борясь с очередным приступом мигрени Дюпен выпроводил де Форета, тем не менее приняв у того заявление об исчезновении дочери и пообещав всестороннюю помощь полиции.

Разумеется, Дюпен и не собирался заниматься делом де Форета, рассудив, что «его доченька-студентка наверняка загуляла где-то в столице и рано или поздно объявится».

Прошло полторы недели. Заявление месье де Форета пылилось в верхнем ящике старого рабочего стола инспектора Дюпена.

Оно бы и дальше пролежало так еще лет двести, однако ее величеству Судьбе было угодно иначе.

В один прекрасный день у входа в третий полицейский участок Брука визжа шинами остановился темно-синий минивэн с мигалкой на крыше.

Под удивленными взглядами прохожих из машины быстрым шагом вышло несколько мужчин в строгих костюмах. С озабоченным видом они быстрым шагом проследовали в отделение.

«Комиссар Бове, полиция Брюсселя,» – буркнул главный из них дежурившему у стойки Легранжу.

Осведомившись, где можно найти инспектора Дюпена, делегация бесцеремонно проследовала в недра полицейского отделения, оставив ошарашенного Легранжа стоять за стойкой с открытым ртом.

Мгновение спустя гости из столицы гурьбой ввалились в маленький, пропахший табачным дымом и потом, кабинетик Дюпена.

Комиссар Бове саркастическим взглядом окинул сие обиталище и остановился на его хозяине.

Первой реакцией Дюпена было раздражение и желание выкинуть непрошенных гостей. Однако после того, как комиссар Бове изложил причину своего визита, у бесстрашного инспектора Дюпена затряслись поджилки.

Комиссара интересовало злосчастное заявление де Форета, и причины, по которым местная полиция не дала ему хода.

Весть о том, что заявление не только не было проверено, но даже не было надлежащим образом зарегистрировано, привела комиссара Бове в ярость.

Пока Бове рычал на трясущегося инспектора Дюпена, суля ему всевозможные кары вплоть до уголовной ответственности за халатность, один из спутников комиссара заботливо, точно ребенка, уложил заявление об исчезновении Алис де Форет в черную кожаную папку.

Оказалось, что с того момента, как Дюпен запер бумагу, полученную от де Форета в своем столе, в самых разных уголках Бельгии при загадочных обстоятельствах бесследно исчезли еще пятнадцать молодых женщин.

Тревожные сообщения, среди которых оказалось и оперативное донесение из Брука, стали стекаться в Министерство внутренних дел со всех концов королевства. Было принято соломоново решение сформировать следственную группу на базе Брюссельского комиссариата.

Полиция оказалась в замешательстве.

Всем пропавшим было от двадцати до тридцати пяти лет, и это, пожалуй, оказалось единственным, что их объединяло.

Как водится, в первую очередь проверили личные данные пропавших, их аккаунты в социальных сетях, связи и знакомства.

Ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Кардинально отличался род занятий женщин: от студентки Элен де Крессе из Брюсселя до доктора медицины из Брюгге Карины Тиль. Более того, проверка показала, что пропавшие никогда не общались между собой, и даже не имели общих знакомых.

Вскоре после триумфального появления в Бруке следственной группы Комиссара Бове о таинственных исчезновениях женщин стало известно вездесущей прессе.

Хотя никаких достоверных доказательств связи между исчезновениями найти не удалось, таблоиды и газеты пестрили заголовками о появлении в королевстве таинственного маньяка, а каждый выпуск новостей начинался с репортажа о ходе расследования по делу «Крысолова», как кто-то из журналистов окрестил предполагаемого преступника.

В обществе начала нарастать истерия. Родители опасались отпускать дочерей на улицу одних, мужья запрещали женам покидать дома. Некоторые школы и университеты объявили внеплановые каникулы.

Общественность и политики клеймили полицию за беспомощность и неспособность взять ситуацию под контроль. Все чаще звучали призывы формировать народные дружины и привлечь международное сообщество.

Полиция, тем временем, сбилась с ног.

По всей Бельгии были усилены патрули. Сотрудники круглые сутки проводили на улицах, пытаясь найти хоть какой-то годный след. Была углублена агентурная работа в преступном сообществе.

Сперва отрабатывали версию о новой группировке, занимающейся торговлей людьми. Однако от этой идеи вскоре отказались – агентура, работавшая в криминальном сообществе, передавала, что боссы преступного мира сами пребывают в замешательстве и считают сложившуюся ситуацию «весьма опасной».

Параллельно полиция пыталась найти «таинственного маньяка». Была поднята информация на всех ранее осужденных за аналогичные преступления, а также психически больных, склонных к жестокости и садизму. Но и этот путь завел следствие в тупик.