Исчезнувшие тени

Земцов понимающе кивнул и разложил перед ним еще несколько бумаг.

Это были рапорты, составленные дорожной полицией.

Из рапортов следовало, что за последние две с лишним недели в органы правопорядка поступило без малого десять сообщений о таинственной девушке.

Садхир озадаченно почесал затылок, но затем рассмеялся.

– Да ладно тебе! Байка про призраков и детей с черными глазами из Канок-Чейсского леса всем известна!5

Он отхлебнул кофе и продолжил:

– Дружище Дени, если ты собрал все вырезки из бульварной прессы и заявления местных сумасшедших, чтобы притащить меня в дыру вроде Каннока, то вынужден тебя разочаровать – этого недостаточно для возобновления дела, над которым ломала голову добрая треть Скотленд Ярда.

Садхир отпил еще немного кофе и продолжил.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, дружище… Призрак из этих твоих статей чертовски напоминает пропавшую девчонку, как бишь ее… Ах да ван ден Ален… Но пойми, что под такое описание подойдет кто угодно…

Земцов, все это время слушавший своего друга, поставил стаканчик кофе на стол и задумчивым тоном ответил.

– Садхир, я прекрасно осознаю, что шанс мизерный… что все это похоже на какой-то бред, но пойми, если есть хоть какая-то возможность положить конец делу Теней, мы должны им воспользоваться…

С этими словами, Земцов, положив на столик несколько фунтов чаевых, поднялся и перекинул через плечо дорожную сумку. Его примеру последовал Садхир.

Майор, словно ледокол, прокладывал для них путь к выходу.

Наконец они добрались до машины. Садхир закурил тонкую сигарету. Выпустив из ноздрей струйку дыма, он с прищуром посмотрел на Земцова.

– Значит, ты всерьез считаешь, что это связано с Делом?

Земцов неопределенно пожал плечами и бросил сумку на заднее сиденье.

– Посмотрим, – протянул он, – в любом случае, без тебя я не справлюсь, я ведь здесь всего лишь консультант.

Садхир докурил сигарету и полез за руль, хотя водить не любил. Он помнил, что Земцов терпеть не может левостороннего движения.

Майор втиснулся на пассажирское сиденье.

Садхир повернул ключ в зажигании и еще раз посмотрел на Земцова.

– Я понимаю, Дени, что дело Теней много значит для тебя лично… Но постарайся не испытывать больших надежд, чтобы потом не было так больно испытать разочарование…

Земцов ничего не ответил, продолжая упрямо смотреть вперед.

Вздохнув, Садхир переключил передачу и начал выруливать с парковки.

В глубине души, как и любой коп, он лелеял надежду на то, что все пропавшие девушки еще могут быть спасены, хотя опыт подсказывал ему обратное.

До Каннока было еще часа полтора езды. Земцов закрыл глаза и задремал. На него нахлынули воспоминания.

Глава 3

Они впервые встретились в конце марта…

-–

Земцов отчетливо помнил, как утром двадцатого числа он был срочно командирован в штаб-квартиру Интерпола, расположившуюся во французском Леоне.

Такие вызовы на службе были делом обычным и почти всегда неожиданным. Никто не мог предугадать, в какой точке мира и в какое время может понадобиться помощь эксперта. Поэтому в московской квартире Земцова на проспекте Вернадского и в служебном кабинете в Казанском переулке всегда стояли два «тревожных» портпледа с одеждой и чемоданчики со всем необходимым на случай экстренной командировки.

Любая служба государству подразумевает добровольное отречение служащего от значительной части своего личного пространства. Поступив на службу, он более не может самостоятельно распоряжаться своим свободным временем, принимать некоторые решения, иногда даже не может выбрать место своего жительства, поскольку не знает, в каком месте может понадобиться его помощь.

С работой все понято: пришел в назначенное время, выполнил свои обязанности, ушел. Раз в месяц получаешь заработанные деньги.

Со службой все иначе. Здесь ты можешь понадобиться в любое время дня и ночи, независимо от погоды и дня недели. Поэтому тут не зарплата, а жалование, или же денежное довольствие.

За работу платят, а за службу – жалуют.

Именно поэтому кто-то из великих умов назвал это именно служением, а не работой.

Поступая на службу, каждый должен понимать правила игры и то, чем он готов пожертвовать, ради этого служения.

Земцов знал, что готов пожертвовать многим.

Наверное, поэтому в свои тридцать шесть, имея за плечами десять лет службы в уголовном розыске, а затем в военной полиции, он жил один, без семьи, и хоть сколько-нибудь постоянной привязанности.

Взамен он получал ни с чем несравнимое чувство торжества справедливости, когда при его непосредственном участии удавалось призвать к заслуженному ответу очередного негодяя, принесшего немало горя в дома ни в чем не повинных людей.

Он специализировался на особо тяжких преступлениях.

Это как раз те случаи, когда дело приходится иметь с настоящими безумцами, которые раз почувствовав вкус крови, не могут уже остановиться, пока их не остановит тюремная решетка, или девятимиллиметровая пуля.