Искала я милого моего

Судя по тому, что кристалл остался бледно-зелёным, Алекс опять не отважился, и Эмилия лишь скверно ему улыбнулась:

– Спасибо, дружочек, вы сама любезность. Сбегайте-ка на рынок, раз уж вы так добры. Там в конце третьего ряда, если не ошибаюсь, слева, спросите Алихана и возьмите у него мёд из акации. Скажете, для меня, он знает.

Секретарь глубоко вздохнул, ответил ей улыбкой более приторной, чем коричневая мерзость в розетке, и молча удалился, а Эмилия про себя решила, что в следующий раз пить его чай не станет, что бы там ни определило кольцо. Если он плюнет в чашку, никакого иммунитета не хватит.

Орен тем временем оторвался от шкафа и бросил на стол пару папок.

– До недавнего времени расчленёнкой не баловались. Три месяца назад безголовая девица всплыла в северном порту, но её супруг божился, что голову в тот же мешок сложил. Известное дело, от нервов завязал плохо, рыбы и заиграли, – он сделал эффектную паузу.

– Ну, – поторопила Эмилия, – во второй папке что?

– Неинтересно с тобой, Эмили, – вздохнул он. – Повыпендриваться не дашь спокойно. Там курьер, найденный недели четыре назад.

– До Ронни?

– Да. Парень поначалу бегуном был, самым быстрым в Мелави, в тройке сильнейших в Ареции, призы брал. Но увлёкся бодрящими смесями, посадил сердце и выбыл из большой игры. Первое время проматывал призовые, да так лихо взялся, что справился за пару лет. К чести его, не сторчался полностью и даже нашёл работу. Крутился возле рынка, доставлял крупные покупки из овощных лавок, а заодно и всякую другую зелень – покурить и расслабиться. На это народ смотрел спокойно, но в последнее время он и более тяжёлыми веществами не брезговал, и с рыночными ворами начал дела водить. Знаешь, как бывает: кошелёк вот только ущипнули, и сразу перекинули в новые руки, через три минуты он уже на другом конце ряда в грязи валяется пустой. Этого торговцы не любят, и когда парнишку прирезали, никто особо не удивился.

– Так что, он без головы был?

– Не-а, ты удивишься – без ног. До самых яиц отхватили.

Эмилия молча подошла к доске над столом, взяла мел и принялась рисовать. Набросала человеческую фигуру, чёткими линиями обозначила ноги, руки, пышную причёску и сердечко, старательней всего изобразила большой убедительный член. А голову и туловище нарисовала пунктиром.

– Вынужден согласиться, – кивнул Орен, – картинка очевидная. Но зачем?

– А бес его знает, – протянула Эмилия.

Дверь без стука распахнулась, в управлении действовало демократичное правило, что по срочному делу куда угодно, кроме допросной и уборной, можно входить без церемоний. В кабинет ввалился один из полицейских, работавших в храме Иммануила, грохнул на стол свёрток и доложил:

– Найдено в кустах возле Иммануила, предположительно, орудие!

– Как есть орудие, – согласился Орен, осмотрев находку. Обычная холщовая сумка, которую носят на плече или на поясе. У этой, поясной, ремешок был чистенько перерезан – любимый трюк рыночных воришек, промышляющих в толпе. А вот внутри лежало нечто особенное.

Эмилия подошла поближе:

– Что за придурок? Кто же такие вещи в сумке таскает?

– Случаи могут быть разные, – заметил Орен. – Торбу проще скрыть под плащом каким. А ты как хотела, чтобы он с ножнами на дело выходил?

– А пацаны наши навострились, – с некоторой гордостью сказал полицейский. – Состригают на раз, махнут бритвочкой, пока растяпы ушами хлопают, и ноги!

– Эту сбросили, не распотрошив. Похоже, когда наши налетели, жулик убраться не успел и струхнул. Кто из мелочёвки обычно работает у храма?

– Поспрашиваем. Видать, неопытный, из новеньких.

– Хорошо, Марк, спасибо. Возвращайся и узнай, чего ещё накопали.

Дверь за полицейским захлопнулась, а Эмилия всё не могла отвести взгляд от содержимого сумки. Это был изогнутый серповидный клинок из тёмного металла с удобной рукоятью, будто и правда хранящей тепло чьих-то рук.

– Какая прелесть, – восхитился Орен, – универсальная вещь, и горло перерезать, и кость отрубить, и рёбра вскрыть, если что. Хозяин, поди, убивается.

– Тем более что куклу свою пока не собрал.

– Куклу? – переспросил Орен, но Эмилия так глубоко задумалась, что не стала отвечать.

Не отреагировала она и на Алекса, который поскрёбся в дверь и почтительно поставил перед ней поднос с баночкой светлого мёда. Повертела её в руках, бросила в корзину для бумаг и обернулась к Орену:

– Покажи эту яйцерезку специалистам и сегодня же привези мне вместе с отчётом, – и вышла из кабинета.