Искала я милого моего

Она и без того поддерживала его жизнь с помощью кристаллов, но со временем начала вкладывать огромные деньги в исследования не только продления молодости, но и сохранения сущностей после смерти. Магов, говорящих об этом, считали шарлатанами, и почти все они действительно были жуликами, что собирали деньги с безутешных родственников, желающих удержать любимую душу поблизости. Но некоторые, единицы из многих, действительно работали над перемещением тонких тел, сотнями истребляя белых мышей. И однажды одному из них удалось отделить и ненадолго удержать видимый «отпечаток» собственной домашней крысы. Сущность почти сразу же рассеялась, но опыт дал надежду, Эмилия с потрохами купила мага, его исследования и все будущие результаты. Концепция, на её взгляд, носила научно-романтический характер: автор утверждал, что объект должен иметь хотя бы зачатки интеллекта и эмоциональную связь с экспериментатором, именно поэтому опыты над обычными лабораторными мышами не имели успеха. Кроме того, он допускал, что необходима не только энергия кристаллов и воля призывающего, но и дополнительные жизненные силы сторонних доноров.

Эмилия не собиралась приносить человеческие жертвы, честно – идея из разряда городских страшилок ей не нравилась. Но когда осознала, что жизнь покидает кота на глазах, в ней не то чтобы «что-то сломалось», как часто говорят, а наоборот, окрепло. Свирепая ледяная решимость сделать всё, вообще всё, чтобы сохранить не кота даже, а любовь, которая была в её сердце. Она боялась, что вместе с привязанностью из неё утекут последние остатки человечности. И ради её сбережения совершила ещё один бесчеловечный поступок, не последний в череде многих. Так и вышло, что нелепые выдумки Эльфриды обрели смысл, в городской тюрьме нашлось несколько подходящих молодых убийц и насильников. Понадобились четыре души, чтобы Эмилия не перестала чувствовать под руками прохладную круглую голову своего кота. Кроме неё самой и других кошек, Гамлета никто не замечал, но он был, и поэтому сердце её оставалось живым.

Трудно объяснить, почему она так цеплялась за обычного серого кота, каких на улице Мелави можно наловить целый мешок. Начинать придётся издалека, с первых лет её третьей жизни – когда она стала свободна от мести, взяла город, вышла из темноты и обозначила свою власть, купила и перестроила дом, перестав быть безымянной тенью, которая появляется, убивает и прячется без следа. Она была тогда молода, сильна и лишена привязанностей, чувствуя себя серебряным василиском, а не тёплой женщиной с шёлковыми волосами – яд на устах, смерть в глазах, бронированная шкура, змеиное тело и сильные птичьи крылья. Крайне самодовольная оценка для юного существа, каким она несмотря ни на что оставалась. Только потом она узнала, что зрелость и стойкость формируются не пережитым горем, а лишь временем и любовью, которую удалось сохранить. Потерянная любовь, какой бы сильной она ни была, не делает тебя мудрей. Потери вообще ничего хорошего с тобой не делают. Только медленная долгая жизнь в любви.

Тогда Эмилия об этом не знала и не собиралась заводить близость с кем-либо. Просто однажды явилась на переговоры в дом тогдашнего короля южного порта, самоуверенно решив, что ничего ей не грозит. И жизнь её действительно осталась в безопасности, а вот сердце дрогнуло. Они беседовали в кабинете, Эмилия и немолодой сильный мужчина, тщательно скрывающий страх. Он только недавно понял, что в его незыблемом бизнесе зреет катастрофа: таможня, евшая с руки, начала находить контрабанду, да так шумно, что договориться не оставалось никакой возможности; надёжные партнёры, хранимые как зеница ока, внезапно умирали после дружеского ужина с ним; а в спальне его младшего сына обнаружилась змея – как оказалось, безопасный ужик, но этой породы в окрестностях Мелави не водилось. Нехитрый ребус разгадал бы любой, и он не удивился, когда госпожа Змейка предупредила о визите – в своей манере, запиской, которая ждала его на столе в запертом кабинете. «Буду через пятнадцать минут», – прочитал он и решил, что жизни ему осталось примерно час, если очень не повезёт и придётся помучиться перед смертью. Хотя зачем договариваться с покойником? Может, и обойдётся.

И действительно, обошлось. Эмилия пожелала сохранить его как наёмного работника, но условия предложила настолько жёсткие, что он бы подумал отказаться – кабы не пятилетняя темнокожая девочка на пороге, дочь от последней любимой подруги, кудрявая и глазастая. Она пинком распахнула дверь и вошла, двумя руками прижимая к груди корзинку, а за ней с воплем примчалась тощая инглийская кошка с оттянутыми сосками.

– Пааап, пусть они у тебя побудут! У меня уборка там, Дорина плачет! Ой, здрасьте, тётенька, а у меня малышата! – Она ничуть не смутилась и сунула на колени Эмилии корзину, из которой тут же поползли недовольные взъерошенные котята.