Искала я милого моего

Потом началась агония, и Эмилия могла сказать поминутно, сколько коту было больно. Не так много, но она бы отдала стакан крови, чтобы не случилось и этих минут. Но боли избежать не удалось, её кровь не понадобилась, а вот четыре молодых одурманенных ублюдка отдали жизни, даже не проснувшись. Эмилия, лишённая магического дара и какого-либо мистического начала, могла поклясться, что видела всё: и как густеет воздух внутри пентаграммы, где она стояла в одном из лучей, и как жизненные силы покидают неподвижные тела, и как из её собственного тела вырывается сгусток чего-то – души? Любви? Яростной воли? Она не знала, но видела, как энергии смешиваются и синие молнии бьют в кота, вытянувшегося в последних судорогах, как от него отделяется скорченная от боли, едва видимая сущность, но постепенно становится плотней, распрямляется, и молодой котёнок, немного помедлив, бежит к ней, карабкается на грудь, обхватывает за шею и мурлычет. Эмилия почувствовала, как меркнет сознание, и успела подумать, что в принципе не возражает так уйти – счастливой и в любви.

И всё же она рада была очнуться и выбраться из подвала, неся на руках невидимого кота. Но она-то его видела, и этого достаточно.

Звонок от профессора Уэрет раздался ровно в тот момент, когда Эмилия занесла руку над телефоном, смиряясь с отвратительной необходимостью снять трубку и набрать её номер. Именно поэтому ответила сама, не ожидая, когда Эльфрида подойдёт к дьявольскому аппарату и примет огонь на себя. Услышав голос Есении, испытала такое облегчение, что даже не сразу поняла смысл её слов. А между тем та приглашала выпить сегодня послеобеденный кофе вместе и поговорить о том, что удалось узнать насчёт хопеша. Эмилия, не раздумывая, согласилась и около трёх была в маленьком кафе неподалёку от дома. Место предложила Есения, чем изрядно её удивила – заведение открылось не так давно и знали о нём только местные. Хозяйка претендовала на вычурный вкус и покровительствовала искусствам, поэтому стены украшали плохие картины молодых, подающих надежды талантов. Судя по смазливой внешности и неловкости официантов, достоинства юных художников также лежали в несколько иной плоскости и к живописи отношения не имели. Эмилия ходила туда именно из-за хорошенькой обслуги, фисташкового рулета и особой подачи, когда в стеклянный стакан поверх чёрного крепкого кофе ложечкой укладывают взбитую молочную пену, ни в коем случае не смешивая. Опытным путём Эмилия выяснила, что качество верхнего слоя напрямую зависит от расположения бариста, и в этом заведении пенку для неё делали толще и плотней, чем где-либо.

Есения ждала за столиком у стены, спиной к самой уродливой картине, лицом ко входу, так что Эмилии пришлось сесть сбоку, чтобы краем глаза контролировать дверь. В этом районе не было ни малейшей опасности, но привычка образовалась в давние времена, и менять её она не собиралась. Госпожа профессор надела сегодня широкий пиджак почти мужского кроя и свободные шёлковые брюки, отлично сидящие на худых бёдрах.

– Всё-таки у высоких женщин всегда есть преимущество, – заметила Эмилия. Сама она была среднего роста, и собственная фигура её вполне устраивала, но отчего бы не сделать комплимент.

– Походная жизнь приучила к штанам, – улыбнулась Есения, – на раскопках, знаете ли, в юбках не поскачешь.

– О, так вы полевая исследовательница? – удивилась Эмилия. Она прочитала первую стопку отчётов Орена и уже знала, что профессор не только теоретик, но и самолично сделала несколько важных находок, поэтому наверняка будет рада похвастать.

– Приходилось, – скромно ответила та. – Студентов надо натаскивать, да и собственные работы требовали.

Эмилия выразила вежливое любопытство, и Есения пустилась в долгий рассказ о сокровищах кеметских царей. Это и правда было интересно, но следовало вернуть разговор в нужное русло:

– А храмы вам приходилось раскапывать?

– Да, конечно, на моём счету святилища Исура, его сестры и возлюбленной Исис и сына их, Хоруса. Не говоря о множестве мелких, которые в Кемете прячутся буквально под каждым камнем.

– Причудливые, однако, семейные связи у тамошних богов.

– Ох, вы даже не представляете, насколько! Хорус, например, был зачат от трупа…

Эмилия по случайности неплохо знала мифологию сопредельной страны, но выслушала внимательно и уже готова была повернуть разговор к интересующей её теме, как собеседница заговорила о ней сама:

– Итак, хопеш – что-нибудь удалось узнать?

– Только то, что это ритуальное оружие из храма Исис.

– Совершенно верно, и я попыталась связаться с коллегами в Инглии и музеях Кемета. На Западе молчат, а вот из Кашроми сообщили, что три года назад у них была зафиксирована кража в запасниках. Пропало кое-что ценное, но огласки эта история не получила, имела место халатность сотрудников, которую руководство пожелало скрыть.

– И среди потерь…

– Были предметы из храмов Исис, но перечень их мне неизвестен.

– Благодарю вас, госпожа профессор, мы сделаем запрос и постараемся уточнить. Вы мне очень помогли.