Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма

«Ваше Превосходительство! Убывая из резерва в партизанский отряд полковника Назарова, я считаю своей непременной обязанностью доложить Вам о своей искренней благодарности, которую я испытываю при воспоминании о своей службе за время гражданской войны, сперва во вверенных Вам освободительных войсках Усть-Медведицкого округа, а затем в Усть-Медведицкой дивизии и в 14-й бригаде. Я все-таки питаю надежду, что в недалеком будущем вновь буду находиться в рядах войск под Вашим командованием.

Мы — офицеры резерва — поставлены в такое безвыходное положение хозяйственной канцелярией резерва, что нас нисколько не удивляют бывшие случаи самоубийства офицеров на почве голода. Мы бежим из резерва. Нас удивляет и поражает, что хозяйственная канцелярия не может справиться по довольствию, ведь только одного батальона, по численности офицеров. Приезд генерала Алексеева ничуть не подвинул дела вперед. Канцелярия спешно выдала нам по 7 тысяч рублей, а теперь при выдаче жалованья за май месяц она вычитает их, и мы остаемся у разбитого корыта. Бывая в карауле в тюрьме, мы наблюдали, что арестантов кормят гораздо лучше, чем питается наш офицер резерва. Невольно напрашивается мысль, что состояние в резерве хуже каторги. Но за что? И оказывается, что мы отбываем это наказание лишь по вине хозяйственных чинов резерва, которые не могут двинуть вперед хозяйственный аппарат по какой-то причине. Мы бежим из резерва в боевую часть, зная наперед, что там лучше должно быть… там не придется думать с утра до вечера о питании; эта мысль о желудочных интересах так принижает нас. У нас, офицеров, живет мысль, что недалеко то время, когда мы под Вашим руководством снова пойдем по родным местам и страшное время сидения в Евпатории, страшное по вине каких-то чиновников, неуязвимых никем и ничем, нам приходится так думать, это время забудется нами, как один из неприятных эпизодов жизни. Наш отдых только на фронте, в тылу же только трепание нервов!

Покорный слуга Вашего Превосходительства

Подъесаул Козловцев».

Эвакуация

Наступила осень. С фронта получались тревожные сведения. В конце октября сводки говорят о прорыве большевиками 1-й линии перекопских укреплений и о том, что наши части заняли для обороны вторую укрепленную линию. Было ясно, что теперь в Крыму не удержаться. Все готовились к эвакуации, но громко говорить об этом не решались. 28 октября начальник офицерского резерва генерал Корнеев мне сказал, что ввиду тревожных дней он считает необходимым установить особое дежурство господ генералов офицерского резерва и на сегодня дежурным генералом назначает меня.

По должности проверяя особые караулы и дежурные части, я около 12 часов ночи, вместе с полковником Красовским^{276}, зашел на телеграфную станцию. Дежурный телеграфист сообщил мне, что только что генерал Апостолов^{277}, председатель Донского правительства, разговаривал по прямому проводу с донским атаманом. Я взял ленту и предложил чиновнику прочитать. Атаман из Севастополя говорит Апостолову: «Завтра утром, в лучшем для вас случае, вечером, в Евпатории будут разъезды красных. Предупреди наших и членов Круга, чтобы поторопились грузиться. Чем меньшее число покинет Крым, тем лучше, так как за границей всем грозит голод и лишения».

Это было для нас ново; правда, это чувствовалось, но никто об этом не говорил. Тыловые учреждения, Круг и т. п. готовились к эвакуации, но о Донском офицерском резерве забыли или, вернее, решили забыть. Все офицеры находились по своим квартирам, разбросанные по окраинам города, в полном неведении об обстановке. При выходе из телеграфной станции я встретил казаков, нагруженных кроватями и матрасами.

— Куда и зачем?

— На пароход грузиться.

— Чьи вещи?

— Донского интенданта.

— Где он?

— Еще с вечера на пароходе.

Разговор атамана с генералом Апостоловым и встреча с казаками, тащившими на погрузку вещи, заставили меня принять некоторые меры. Я пошел на пристань. На рейде стояло несколько пароходов. У самой пристани находился небольшой пароход «Елпидифор». Под покровом ночи тыловые учреждения и члены Круга без шума спешно грузились на пароход. Впечатление получалось, что все как будто делалось крадучись, тайком, как бы готовясь к бегству. Я отправился с докладом к начальнику резерва генералу Корнееву. Он был совершенно не в курсе дела — как о положении на фронте, так и о начавшейся погрузке. Переданная ему мною беседа атамана Богаевского по прямому проводу с генералом Апостоловым была для него откровением. Я настоял, чтобы сейчас же было отдано распоряжение и немедленно разослано с нарочными: «Всем господам офицерам резерва завтра, 29. X, к 7 часам утра явиться к штабу резерва и быть готовыми к погрузке».