Искры

Дрожь пробежала у меня по телу. Мне почудилось, будто покойник встал из могилы и бродит в ночной тишине. Сон окончательно слетел с моих глаз. Я натянул одеяло на голову, чтобы не видеть призрака; несколько раз со страхом выглядывал из-под одеяла: виденье продолжало маячить предо мной… Я стал шептать слова молитвы и немного успокоился.

Призрак бесшумно, медленными шагами, прошел через весь двор, подошел к садовой калитке, дотронулся до задвижки, но, заметив, что калитка заперта, отошел прочь, стал пробираться к воротам и вскоре совершенно исчез. Я до такой степени был объят ужасом, что не в силах был подняться с места и проследить, куда направилось видение. Что это было? Сон? Или бред расстроенного воображения? Я не мог пошевельнуться, словно крепкими цепями прикован был к постели.

Не прошло и получаса — призрак появился вновь. Медленно поднялся по ступеням, обошел вдоль стен весь балкон и остановился подле наших постелей, словно разыскивая что-то. Глаза горели, лицо по-прежнему было мертвенно-бледно.

— Господин доктор, — промолвил призрак, подойдя к моему изголовью, — вы не поняли моей болезни, да и не могли понять, потому что я вам всего не рассказала.

Страх мой несколько рассеялся. Это была жена лодочника. Она приняла меня за Аслана.

— Я не больна, г. доктор, — продолжала она с грустью в голосе, — я здорова; хорошо ем, пью; могу гулять, если только разрешат выходить из комнаты.

Она намекала на мужа, который держал ее взаперти. Я вспомнил слова Котота.

Присев к моему изголовью, она опустила голову на колени, закрыла лицо руками и несколько минут оставалась безмолвной. Густые волосы волнистыми прядями закрыли ее лицо. Ее склоненная фигура напомнила мне женщину, скорбящую над могилой любимого друга. Вдруг она подняла голову, с ужасом вперила взор в дверь, вскрикнула и зарыдала.

— Помогите ему, доктор… Еще не поздно…

Я вздрогнул от страха.

— Вы не верите? Поторопитесь… еще можно помочь… Его тело не остыло… Он движет руками… Он истекает кровью…

И вновь опустив голову на колени, она закрыла руками глаза, чтоб не видеть ужасной картины.

— Помогите, г. доктор, — бормотала она, надрываясь от рычаний, — встаньте… скорей к нему на помощь… еще не поздно… он здесь… недалеко от вас…

Мне показалось, что за стеной в самом деле произошло нечто ужасное, — и сорвался с места. Она крепко схватила меня за руку и показала на пол…

— Смотрите… вот капли крови… еще не высохли… Я вижу их… вот… вот…

Я понял, что несчастная бредит.

Она поднялась с места… Протянула руку к двери. Непонятный ужас охватил меня.

— Капли крови тянутся от самых дверей до берега… Дело было ночью… изверг вытащил из комнаты окровавленное тело в мешке… Из мешка каплями сочилась кровь… Я бросилась за ним в сад… Он быстро добежал до озера, положил мешок в лодку и взялся за весла…

Голос несчастной женщины прерывался… Она поднесла руку к глазам, хотела отереть слезы… Но глаза были сухи… Я с изумлением глядел на нее. Вероятно, в этом доме было совершено ужасное преступление…

Она вновь подсела ко мне.

— Я расскажу Вам все, — произнесла она надрывающимся голосом, — Вы должны узнать все, г. доктор… Пока не узнаете, не сможете вылечить меня… Вы слушаете, доктор?

— Слушаю, — машинально ответил я.

— С того дня прошло много лет. Часто по ночам я выхожу на берег, зову его, долго, долго… Он слышит мой голос и вдруг появляется из воды. Вот и сейчас я оттуда… Увидела его, целовала его. Он не изменился, все тот же, как и в последнюю ночь, когда вынес его из дому этот зверь… Горячая кровь все еще сочилась из раны… Угасающим взором смотрел мне в лицо…

Она умолкла, чтоб, подобно клокочущему вулкану, с новой силой извергнуть лаву.

— Он не виновен, доктор… Ведь он любил меня… И я любила… Еще с детских лет… Я была в отцовском доме, он был юношей и только научился владеть веслами. По ночам я не смыкала глаз, сидела на кровле и ждала его… Он приходил, мы вместе шли на берег… Он усаживал меня в лодку, и мы проводили на воде целые ночи… Я склонялась головой к нему на грудь, он бросал весла… Лодка неслась по озеру, и никогда не мешала нам…

При последних словах она обессилела, голова ее затряслась, руки беспомощно упали на колени.