Искупление кровью

— Я лично отвел Марианну де Гревиль в дисциплинарный блок.

— И она в тот момент себя чувствовала хорошо?

— Да… Ну, вообще-то, не слишком, поскольку на прошлой неделе заключенные напали на нее в душевой.

— Но не это вызвало необходимость госпитализировать ее вечером во вторник, правда?

— Нет, не это. Скажем, так…

Он не знал, как открыть им всю правду. Всю эту мерзость. Вернер решил помочь ему:

— Полагаю, охранники решили поквитаться, да? Вы участвовали в этой карательной экспедиции, месье Бахман?

— Нет! Что вы! Я против таких методов… Но меня не было на этаже, когда они явились… Я отводил в санчасть заключенную с абстинентным синдромом.

— На этаже не было вообще никого?

— Нет, на этаже была Жюстина… Жюстина Феро.

Пертюи строчил в своей записной книжке с прилежанием школяра. Разве что не высовывал язык.

— Мадам Феро пробовала вмешаться?

— Да, но у нее не получилось. Когда я вернулся из санчасти и не нашел ее, это меня насторожило… Тогда я спустился в карцер и остановил их… Вызвал врача, и тот счел, что Марианну следует отправить в больницу. Как можно скорее.

— Вы сопровождали ее?

— Да. Я ехал с ней в машине до самой больницы.

— Спасатели показали, что вы не стали приковывать заключенную. Это так, месье?

Даниэль изумился. Они уже допросили спасателей, до того как приехать к нему.

— Да, так…

— Разве это не полагается по протоколу при перевозке заключенного?

— Вынужден заявить, что она совершила побег не во время перевозки! — вскинулся Даниэль, нервно вертя в руках спичечный коробок.

— Отвечайте на вопрос, пожалуйста.

— Да, так полагается по протоколу. Но я подумал, что Марианна слишком сильно избита, чтобы представлять хоть какую-то опасность…

— Вы подумали? — переспросил полицейский с кривой улыбкой. — Между тем мне кажется, что Гревиль — самая опасная заключенная в этой тюрьме. Уже не говоря о том, что она совсем недавно убила одну из ваших коллег!

— Какая там опасность, когда она была чуть ли не в коме!

— Конечно, месье Бахман, я понимаю. А потом?

— Ее приняли в отделение скорой помощи, и прибыл полицейский пост… Поскольку она должна была провести в больнице по меньшей мере ночь, таково правило… А я вернулся сюда.

— Верно… А потом? Вы виделись с Марианной де Гревиль после того, как она поступила в отделение скорой помощи?

— На следующий день я поехал в больницу, чтобы отвезти ее вещи.

— Это что, тоже такое правило?

— Да, — отрезал Даниэль резким тоном. — Директор сообщил мне, что она не вернется к нам. Что ее переведут в централ П. Тогда я пошел к ней в камеру, собрал ее вещи и привез ей.

— Долго вы пробыли в палате?

Даниэль расстегнул воротник рубашки. У него складывалось впечатление, будто вокруг его шеи медленно затягивается петля.

— Пробыл какое-то время, да.

— Какое-то время? Поточнее, месье Бахман.

— Да не знаю я! — вскричал Даниэль. — Может быть, час… Какая разница?

Вернер заулыбался:

— Вы потеряли счет времени. Вы пробыли в палате около двух часов.

Даниэль осушил стакан воды, стоявший у него на столе.

— Раз вы уже знаете, зачем спрашивать?

— Стало быть, вы пробыли два часа наедине с преступницей. Но двух часов не требуется, чтобы занести в помещение сумку.

— Да в чем вы меня обвиняете, в конце-то концов? — разозлился Даниэль.

— Отвечайте, пожалуйста, на вопросы, месье Бахман.

— Я… Мы поговорили… Я ей сообщил, что ее переводят в П.

— Это заняло два часа?

— Мы разговаривали… О том, что произошло в карцере… О гибели мадам Дельбек тоже…

— Интересно… У вас были хорошие отношения с заключенной?

— Да. Мне удавалось держать ее в рамках. С ней было нелегко, но мы справлялись…

— То есть можно сказать, что вы симпатизировали этой заключенной?

Даниэль стиснул челюсти:

— Да, так можно сказать.

Вернер встал со стула. Заложив руки за спину, сделал несколько шагов по крохотному кабинету.

— Сказала ли вам тогда мадемуазель де Гревиль о том, что собирается совершить побег?

Даниэль выпучил глаза.

— Что?! Да нет же! — вскричал он. — Конечно нет…

— Если бы она вам сказала, что бы вы сделали?

— Отговорил бы ее! И… И предупредил бы полицейский пост перед ее палатой…

Майор перестал ходить и встал перед Даниэлем:

— Думаю, вы не все сказали, месье Бахман.

Даниэль выдержал его взгляд. Но петля затягивалась все туже. Он подумал о жене, о детях.

— Не понимаю, о чем вы говорите, майор…

— Я говорю о ваших отношениях с Марианной де Гревиль… о ваших истинных отношениях.

— На что вы намекаете? — вскинулся Даниэль.

— Я не намекаю, а утверждаю! У вас были особые отношения с этой заключенной… Интимные отношения, если быть точным. Вы признаете, что у вас были интимные отношения с заключенной, совершившей побег, месье Бахман?

Даниэль сник. Он всегда знал, что однажды придется платить. Этот день настал.

— Нет.

— Ложь вам не поможет… У меня есть показания полицейского, который видел, как вы, цитирую, обжимались с Марианной де Гревиль.

Даниэлю хотелось плакать. Он повернулся к окну. Взгляд уперся в решетку.

— Да, — признал он. — Это правда. Я заключил ее в объятия. Но только потому, что она была… травмирована тем, что перенесла накануне… И… И я утешал ее, вот и все.