Искупление кровью

— Я сделаю все, что вы захотите! — вскричала Марианна, совершенно утратив чувство реальности.

Утратив достоинство, гордость и все остальное. Все, что не выдерживало пытки, готово было сломиться. Она вернулась к прежнему. Предлагала себя за дозу. Копы переглянулись, едва до них дошел смысл ее предложения.

— Это уже интересно! — развеселился Лоран.

— Прекрати! — велел Фрэнк.

Потом его тон смягчился. Он подошел к девушке, к тому, что от нее осталось. Безусловно, жалкое зрелище.

— Мы ничего не хотим, Марианна. Только чтобы тебе стало лучше…

Жалобы не прекращались. Устрашающее песнопение. Ничего подобного он никогда не слышал. Марианна пронзила его горестным взглядом. Взгляд этот было еще тяжелее вынести, нежели ее мольбы.

— Возьми… твой… ствол, — пробормотала она. — Как вчера… Сюда… сюда… Но на этот раз стреляй…

Она показывала дрожащим пальцем в середину лба. Фрэнк, на грани нервного срыва, вскочил:

— Просто невероятно! Ну и дерьмо эта дурь!

Марианна обхватила себя руками, будто боялась, что все ее внутренности вывалятся наружу, на пол. Продолжала умолять. Но голос ослабевал. Скоро она утратит дар речи.

Филипп открыл окно, вдохнул свежего воздуха. Глубоко, до боли. Марианна смолкла. Вытянулась на полу, вся застывшая, с головы до ног.

Лишь глухие, загробные стоны вырывались из ее рта. Нестерпимый реквием.

Фрэнк взял ключи от машины.

— Ты куда? — с подозрением осведомился Лоран.

— За наркотой…

— Эй! Ты что, слетел с катушек?

— Да! Я слетел с катушек! Мы не можем оставить ее страдать вот так!

— И где ты собираешься искать это дерьмо? — продолжал Лоран, преграждая ему путь. — Ты хочешь все пустить прахом, потому что эта обдолбанная корчит перед нами обыкновенную ломку?

— Обыкновенную ломку? У тебя что, нет сердца?

— Да плевать на нее! Она в конце концов уймется. Суну ей кулак в морду — уснет как миленькая!

— Ты ударишь девушку, которая корчится на полу от боли?

— А ты? Рискнешь погубить операцию, чтобы раздобыть ей дозу? А если тебя сцапают с дурью, что тогда? Ты об этом подумал?

— Я рискну, — отвечал Фрэнк, понизив голос.

— Давайте поеду я, — предложил Филипп. — Я знаю, где найти героин; если я попадусь, это будет не так серьезно… Возьму мотоцикл для скорости.

После минутного колебания Фрэнк согласился. Филипп подхватил шлем и куртку.

— Вы, мужики, совсем чокнулись! — завопил Лоран.

Он подошел к Марианне, встряхнул ее так, будто собирался разодрать на куски.

— Долго ты будешь нас донимать? — крикнул он.

— Прекрати! — приказал Фрэнк. — Оставь ее!

— Ты прав! Провали миссию, если тебе так угодно! В конце концов, ты здесь главный.

— Хватит собачиться! — устало взмолился Дидье. — Фрэнк прав… Ведь, если это продлится несколько дней, она будет не в состоянии сделать работу. Стало быть, лучше вколоть ей дозу, и дело с концом.

Фрэнк присел на канапе, Марианна вцепилась в него, словно в спасательный круг. Филипп уехал. Лоран вышел на крыльцо охладить свой гнев, а Марианна продолжала агонизировать в объятиях комиссара.

Время как будто бы внезапно остановилось.

— Я больше не могу… Мне очень плохо… Не дай мне умереть…

— Нет, Марианна, ты не умрешь… Он скоро вернется.

Фрэнк сжал ее еще крепче. Снова посмотрел на часы. Молился про себя, чтобы она продержалась до возвращения коллеги. Ласково говорил с ней. О близкой свободе, о блестящем будущем. О герое, который явится, чтобы ее освободить. Помочь ей совершить побег, еще раз…

* * *

Даниэль каким-то чудом держался на стуле. Не переставал думать о Марианне. Это помогало забыть, что жизнь его только что рухнула в небытие.

— Вы помогли Гревиль совершить побег, месье Бахман?

Голос Вернера заставил его вздрогнуть. Будто в мозг вонзилась кирка.

— Нет, — прошептал он.

— Ну же, Бахман. Признавайтесь, и все кончится. Вы сможете наконец пойти спать.

Коп посмотрел на часы с маятником, украшавшие его кабинет. Два часа ночи. Даниэль молча молил о пощаде. Пертюи влепил ему подзатыльник.

— Эй! Майор задал тебе вопрос! — рявкнул он.

— Не прикасайтесь ко мне! Я ответил. Нет, я ей не помогал.

— Ответ неверный! Признавайся! Ты помог этой мерзавке сбежать!

— Не надо так нервничать, — усмехнулся Вернер. — Ты же видишь: месье утомлен…

— Плевать! — гнул свое лейтенант.

Он ударил снова. Внезапно Даниэль встал. Он был на две головы выше лейтенанта. Дернув прикованной рукой, он залепил Пертюи стулом в физиономию.

Вернер вызвал подкрепление. Даниэль больше не сделал ни одного движения, но на него набросились, повалили на пол, сковали руки за спиной и усадили на стул. Лейтенант отступил в глубину кабинета. Бледный, все еще пришибленный.

Вернер подошел ближе:

— Ну, месье Бахман! Станете впадать в буйство, будет только хуже…

— Я больше не могу… Черт!

— Только от вас зависит прекратить все это! Вы помогли Марианне де Гревиль совершить побег?

Даниэль закрыл глаза. Хочется положить голову на подушку. Или хотя бы на пол. Чтобы плакать — час за часом. Он подумал о своей жене, которая, наверное, тоже плачет. Обманутая, замаранная. Погибающая от тоски.

— Да, — прошептал он.