Искусство любви

«Я должен найти ее», – повторял Борис сам себе и теми же словами отвечал на любой обращенный к нему вопрос:

– Я должен ее найти – живую или мертвую…

Слова чекиста не произвели, похоже, на Бориску должного впечатления – он просто не воспринял их всерьез. Но, приехав в барак, убедился, что, несмотря на всеобщую демократизацию, гласность и «развенчание символов», – органы, сохранив советскую закалку, сработали весьма оперативно: опрос соседей ничего не дал. Одни делали вид, что почти не знают ни Кармелу, ни Николая; другие, стараясь не смотреть ему в глаза, несли нечто, не идущее к делу. Ее комната была опечатана, а Тамару разыскать не удалось – ее не было ни дома, ни на работе…

В ГАИ Борис также не получил толком никакой информации – ему лишь сообщили, что 31 октября произошло ДТП на улице Артиллерийской. Пострадавшую в нем женщину отправили на «скорой» в бессознательном состоянии; она была похожа на иностранку, а посему сообщили «куда следует» – в полном соответствии со служебной инструкцией. На вопрос Бориса, почему гаишники решили, что женщина похожа на иностранку, если она была в бессознательном состоянии и говорить не могла, дежурный инспектор сослался на срочные дела и ушел, оставив вопрос без ответа…

Но на станции «скорой помощи» записи о вызове не обнаружилось. Борис побывал во всех больницах города – и ни в одну из них женщина с именем Кармела не поступала. В морге же с ним вообще отказались разговаривать: «Официального запроса нет – ну и иди подобру-поздорову; ты вообще – кто такой?!»

Две недели поисков не дали абсолютно никакого результата.

Борис повзрослел за это время лет на пять – на вокзале стоял почти взрослый мужчина, которому жизнь назначила испытание, и он погрузился в него с головой, не в силах вынырнуть на поверхность…

Глава 6 Небеса могут подождать

Он вернулся домой неожиданно, никому и ничего не сообщив. Мать последний месяц попросту не находила себе места, по двадцатому разу наводя лоск в квартире: хоть Борис и не писал ничего конкретного, ее сердце чуяло – он приедет не один! Это было очевидно. Слишком хорошо знала она своего сына, и слишком толстая пачка писем хранилась в шкафу. Родня, как могла, успокаивала ее: Мексика это… наверное, не так страшно, в конце концов, это не бедная российская глубинка и не республики Средней Азии – по крайней мере, ее многочисленная родня не будет буквально оккупировать их жилище, стремясь вывезти из столицы максимум продуктов и промтоваров.

В один из ненастных ноябрьских дней раздался звонок. Мать взглянула в глазок и…

«О, Гос-споди! Вот поросенок! Почему, ну почему он не сообщил заранее?!» Она заметалась было по квартире, но потом внезапно успокоилась – ведь он привез девушку из бедной многодетной семьи, она видела и не такое… В конце концов, это не дочь профессора из «сталинского» дома – теперь будь что будет!

Она отворила дверь.

Перед ней… стоял не ее сын – а какой-то серьезный, строгий мужчина с потухшим взглядом, одетый не в дембельский наряд, а в обычный и даже поношенный бушлат; в руках он держал брезентовый мешок. Рядом с ним никого не было.

Ей стало страшно. Мать почувствовала, поняла, что…

Всё то, что она планировала, о чем говорила своей родне и подругам, то, чего боялась, о чем мечтала и чему радовалась, к чему готовилась и чего ждала – всё это в одночасье рухнуло безвозвратно!

Теперь всё будет по-другому – с сыном что-то случилось, и что-то настолько серьезное, что… даже и учиться, похоже, ее Боря больше не будет – восстанавливаться на третьем курсе института не станет…