Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

В продолжение разговора об архитектурных стилях внутри одного стиля под названием «сталинская архитектура», рассмотрим еще один пример, который нам подготовил наш постоянный эксперт по вопросам строительства, архитектуры и инженерных решений.

Сталинскую архитектуру часто называют ампиром. Наверное, имеется в виду, что это как бы классическая архитектура. Действительно, она была классической. То есть внутри сталинской эпохи была в том числе классическая архитектура. Но для меня очень важна мысль, что она была. То есть ее Сталин как бы и в сталинское время не запускает. Классическая традиция непрерывно идет вслед за человеком, и она, естественно, органично встраивалась и в советскую действительность отнюдь не с 1930-х годов, а с самого 1918 года, как она и была до этого. Вот несколько примеров.

Скажем, архитектор Иван Жолтовский[49] никогда не прерывал свою связь с классической традицией. Как он до революции строил классические особняки в Москве, например особняк Тарасова на Спиридоновке, так и после революции. Вот, например, это его здание Государственного банка. Оно построено в 1927–1929 годах. То есть тогда же, когда такие известные памятники авангарда, как дом Мельникова, например, или Бахметьевский гараж. Тем не менее это такое увеличенное ренессансное палаццо с характерным цоколем и карнизом, тягами, которые расчленяют этажи.

Вот другое удивительное здание в Москве, около метро «Авиамоторная» – бани общественные. Вообще, жанр общественных бань как-то вызывает классические ассоциации. Термы римские вспоминаются. Наверное, поэтому и это здание получилось в классическом ключе. Это баня, которая была построена для жителей такого рабочего поселка, в духе авангарда, как Дангауровка. Но сейчас эта баня, к сожалению, утратила весь свой архитектурный декор и выглядит гораздо более просто. Да и баней больше не является. Тем не менее это 1928 год.

Если убрать кириллицей написанное, написанную вывеску, то вполне можно представить, что она находится и в Италии.

Да, как будто бы итальянское палаццо просто на улице Венеции или Флоренции. Если в 1920-е годы неоклассическая архитектура немножечко на вторых ролях, потому что очень много внимания к себе привлекает авангард, ар-деко тоже довольно крупный. То такой взлет этой архитектуры возникает в 1930-е годы, после практически насильственной, к сожалению, смерти авангардной архитектуры, которая случается в 1932–1937 годах.

Жолтовский в 1932–1934 годах строит здание на Моховой. Здание на первый взгляд довольно современное. У него крупные панорамные окна, например. Вообще, многоэтажный жилой дом в самом центре Москвы. Но Жолтовский к фасаду приделывает огромные, очень правильно нарисованные, правильно спропорционированные, с силуэтом правильным, с правильными капителями, колонны. Оправдан ли такой архаический метод, который ругали многие архитекторы-авангардисты? Я думаю, стопроцентно. Потому что мы представляем себе, как это здание встраивается в линию колонных портиков – Большой театр, колонный дом. Колонный зал Дома Союзов, старое здание Московского университета, новое здание Московского университета тоже на Моховой.

Возможно, все-таки политический запрос на торжественность уже витает в воздухе, если он не сформулирован.

Да, безусловно, 1932–1934 годы – как раз время, когда проектируется Дворец советов, который тоже становится очень торжественным, величественным зданием. И эта улица, которая должна была стать гораздо шире, некой аллеей, ведущей к Дворцу Советов, и называться аллеей Ильича, она, безусловно, должна была украшать тоже очень тожественными зданиями, не уступающими самому дворцу.

Одна из уже поздних работ Жолтовского, очень, на мой взгляд, мастерски сделанных. Это на Садовом кольце, около метро «Смоленская», вестибюль метро «Смоленская» встроен в это здание. Это дом НКВД. Естественно, в те годы самые роскошные дома, самые украшенные получали силовые структуры. Но вот чем мне нравится это здание? Тем, что Жолтовский, конечно, очень тонко чувствовал классику. Насколько я могу судить по этому зданию.