Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Я не люблю слово «условность», но тем не менее. Присутствуя в иконописи, а она здесь присутствует, она действует на каком-то подсознательном уровне. Те французские очень сильны, но там такая замысловатость, уже такая изощренность живописная рисовальщика. А здесь как бы простота, но она очень действенная.

Мы с вами вот так не чувствительно пришли к стереотипу русского размышления о нашем искусстве и французском. Французское очень технично, а наше душевно.

Эль Греко

Испанские живописцы, даже оставаясь в рамках академической школы, всегда отличались яркой индивидуальностью, настолько узнаваемой, что определить авторство можно без труда даже по одной складке платья, облаку или овалу лица на портрете. Один из таких Эль Греко. Он ведь долго был в забвении, до конца XIX века.

Да. Я думаю, что его стиль не отвечал как раз той самой академической школе, которая предполагала сбалансированность, уравновешенность, точность рисунка, соответствие действительности. А то, что мы любим в Эль Греко, всем этим качествам очень сильно противоречит. Кроме того, саму испанскую школу Европа не очень хорошо знала. Понадобилась война, вторжение Наполеона в Испанию, чтобы эта живопись была как следует открыта.

И, в общем, самодостаточность и французов, и испанцев, я думаю, тому способствовала. Мода на испанскую живопись классическую начала расти в XIX веке. Для Эдуарда Мане испанская живопись – уже важнейший верстовой столб. И вот примерно со второй половины XIX столетия вещи Эль Греко, разбросанные по церквам, спрятанные в монастырях, начинают собираться, описываться, и этот художник стремительно превращается в икону. Ему подобно другое открытие – это открытие Вермеера в XIX веке.

Может быть, даже пришедший импрессионизм этому способствовал.

Импрессионисты, как, впрочем, и Веласкес. Но еще крепче его любили люди поколения экспрессионистов. Например, искусствовед Макс Дворжак описал картину, о которой мы сегодня будем говорить, «Погребение графа Оргаса».

Вот эта манера Эль Греко, которая кажется нам физическим воплощением духовного огня, снедающего его персонажей, она пришла в резонанс с переживанием людей постэкспрессионизма, эпохи войн и катастроф. И они, конечно, очень много читали у этого испанского художника, который в большой степени следовал потребностям своих заказчиков. И его «Погребение графа Оргаса» – это как раз очень характерный пример того, как мифология картины, которую мы после Макса Дворжака считаем великолепным пластическим воплощением духовного кризиса XVI столетия, как эта мифология приходит в противоречие с низменной прозой, от чего картина хуже не становится.

Это действительно фантастическое произведение, которое все еще находится на том месте, для которого оно написано. Оно огромное, четыре на пять метров. И оно изображает событие, которое по легенде происходило так. Сеньор города Оргас, дон Гонзало Руис де Толедо, благочестивой жизни дворянин, скончался, и в момент его похорон с небес спустились святой Стефан и блаженный Августин, и опустили его тело в могилу. И вот, собственно, это чудо, предписанное Эль Греко заказчиком, оно и представлено перед нами. И можно очень долго говорить об этом чуде, о том, как, собственно говоря, великолепно Эль Греко создает это ощущение, с одной стороны, плотной толпы, которая состоит из людей похожих друг на друга.

И эти лица напоминают пламя свечей. Там несколько больших свечей изображены. Похоже, что очень мало, кто из них реально видит перед собой это происходящее чудо. Видит его только, очевидно, священник, который в то же время поднимает очи горе, и видит еще и вознесение графа. Вот здесь он представлен в костюме Адама у стоп Богоматери и Христа уже в раю. А кроме того, есть мальчик на переднем плане, который пальцем показывает на усопшего графа. Вот, глядите на это чудо. Созерцайте. Преклоняйтесь и трепещите. Эта картина, конечно, фантастически организована. И она прекрасно передает то фундаментальное качество христианства: чаю воскресения мертвых, верую в вечную жизнь.