Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Успех у книжки был бешеный. И вот в числе некоторых признаков, свидетельствующих об этой деградации, курение занимало не последнее место. Это был не самый яркий порок конца XIX столетия, но очень отчетливо маркированный. Маркированный в том числе социально.

На плакате французского графика Теофиля Александра Стейнлена, анонсирующем театральное шоу, денди дает прикурить работяге или некоему деклассированному персонажу. У денди сигара, у работяги сигарета. Сигарета в XIX веке вошла в моду. Она вошла в моду после наполеоновских войн. Ее, в общем, вывезли, этот плебейский род курения, из Испании. Следующей волной была Крымская война, когда турецкие сигареты попали в руки европейцев. Но сигареты были дорогим удовольствием. Вручную-то сворачивать это все дорого стоит.

Они так же были в бумаге, как сейчас?

Да. И вот в 1880 году один американский инженер изобретает машинку для сворачивания сигарет. И все переворачивается с ног на голову. Теперь это относительно дешево. Ровно в год, когда Мунк написал свой «Автопортрет», крупнейшая норвежская табачная компания, отягощенная бешеным совершенно налогом на табак, 23 % в Норвегии, в первый раз вышла в профит именно на продаже сигарет. До этого курили трубку и сигару. И вот тут оказывается, что сигареты маркируются социально и гендерно. Социально теперь, как курево низших слоев общества, и в том числе богемы. Гендерно, как отчасти женский элемент. Если мы посмотрим, допустим, на полотно Кристиана Крога, тоже норвежского живописца, изображающего Герхарда Монте, то этот пижон стоит перед нами с палочкой сигаретной.

А вот представитель старшего поколения, пейзажист, маринист, который читает газету, там, на заднем плане, у него сигара. А если мы поглядим на рекламу Альфонса Мухи, который, в общем, сделал знаменитой эту компанию, Джоб или Йоб, там дама томно курит сигарету.

Если говорить об ар-нуво, то мундштук – это просто неотъемлемая уже деталь этого силуэта.

А вот тут начинаются, в общем, рискованные очень вещи. Потому что курение сигареты – это процесс еще менее осмысленный, то есть завязанный сам на себя, чем курение трубки. Для современников Мунка женщина, курящая сигарету, мускулинизируется и в то же время эротизируется. И я уж не говорю о фрейдовских ассоциациях, которые возникают в случае курения сигарет довольно часто. А поэтому мы получаем в случае с Мунком, который решил изобразить себя между затяжками, социально-психологический дерзкий портрет. Потому что я богема. Я горжусь тем, что я богема. В манере Рембрандта я показываю вам себя как человека практически порочного.

А кроме этого, с чисто живописной точки зрения даже не сам акцент огонька. Это неважно здесь, дымок важнее. А Мунк включает непредвиденное, временное измерение. Между затяжками он создает очень плотное время и заставляет нас почувствовать мгновение. С одной стороны, это процесс тянущийся и бесплодный. У Уайльда очень хорошо сказано именно о вот этой прелестной бессмысленности курения. А с другой стороны, упакованный в минуту, в секунду. Вот, пожалуй, что такое сообщение вписал сюда Мунк.

Оно о вреде курения, конечно. Современники, очевидно, это очень правильно поняли. Но он спровоцировал их на то, чтобы они его дружно осудили. Ему это было очень по нраву.

Я понял, на что это похоже. Портрет Бакста работы Серова. С нижним освещением. Не знаю по датам, но, во всяком случае, там нет никакого курения, но сам подход, поворот, освещение и настроение очень схоже.

Я обязательно проверю, видел ли Серов эту выставку. Потому что она была событием для русского художественного мира. Причем таким, не очень в тот момент явно осознанным.

Михаил Майзульс

Цензура в Средние века

Цензура была, есть и, скорее всего, будет. Меняются инструменты работы. То урезается рукопись, то целиком хоронится книга и даже автор. То на фотографии с Ильичом вымарывается Троцкий. В общем, вариантов масса. Средние века тоже оставили свои следы в этом деле. А как это происходило в эпоху до книгопечатания?