Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Вы же этого не видите. Когда перед вами лист бумаги или планшет, вы приблизительно оцениваете. Ну, даже трехметровый холст или нечто, вы можете отойти. Здесь вы не видите ничего, вы ж не с дрона работаете. То есть вы работаете под ногами у себя. У вас заранее какой-то план есть? Или плана нет в хорошем смысле и все, как пойдет, так пойдет?

Вообще, системный подход всегда присутствует. И в данном случае это разметка. Разметка, во-первых, тех границ, в которых я работаю, – прямоугольник, квадрат, ромб, что угодно. То есть от геометрии легко строить определенные якорные точки, после которых начинается работа с внутренним пространством. Дальше есть понятие ширины штриха. И как в традиционной каллиграфии, вот этот ритм и баланс черного и белого. Белого, пространства, на котором идет работа, и черного, собственно, самой буквы.

Или наоборот.

Да, или наоборот. Как раз тоже присутствует. То есть я понимаю, что если у меня ширина швабры 40 сантиметров. И в этом плане легко найти инструмент. Можно просто пройти в подсобку и взять самую прочную швабру. И получается, что я беру швабру, я понимаю примерный штрих, который она мне даст. Соответственно, высоту буквы, плотность буквы. И начинается уже проработка деталей.

Но выглядит, если не вдаваясь в детали, как арабская вязь. Но здесь нет арабского шрифта. Это кириллица. То есть издалека первое впечатление. Так расскажите, что это.

На самом деле очень приятно это слышать. Потому что одна из тех целей, которые я преследую, если вообще в терминологию углубляться, есть каллиграфити. Каллиграфити – это, скорее, стиль письма, подход к работе. То есть это концептуальная часть, которая связана с тем, как я это сделаю. А с тем, что я напишу, это уже термин, который пошел в 2015 году и который создал я сам. Он называется калллиграфо-туризм. Идея в том, что я в силу своей специфики работы очень много путешествую по миру. И путешествую не просто, с целью пофтографировать какие-то известные места, а именно с целью изучения письменности, каллиграфии, коммуникации, субкультурных направлений. И все это вместе собирается в определенный пласт знаний, который отражается на моем стиле. Условно, в 2016 году я был участником очень крупной биеннале по каллиграфии в эмирате Шаржа.

Когда я туда приехал, так много нового влияния изнутри на меня было оказано, начиная от каких-то архивных работ, заканчивая изучением того, как это работает в городской среде. Вывески, какие-то необычные надписи, даже локальный стрит-арт. Все это повлияло на то, какой может быть каллиграфия. Но язык остался прежним. То есть я могу почувствовать и понять ритмику штриха, какие-то характерные точки, и построить на основе этих знаний то, как может выглядеть каллиграфически, например, кириллическая буква.

Это не линейный текст. Вы заполняете пространство. То есть, соответственно, это некий набор знаков, символов, букв, как угодно называйте. Или здесь есть тексты?

Всегда есть тексты.

Это не абракадабра, в хорошем смысле? То есть это можно прочитать?

Да, как строится сама работа по композиции.

Вы делаете эскизы?

Да, часто.

То есть это все не чисто импровизация, в смысле, наверное, ваш настрой. Но вы точно понимаете, в какой части этой поверхности будет тот или иной элемент, заранее.

Когда я начинал с этим работать, я тысячи эскизов создавал, где максимально пытался приблизиться к тому владению каллиграфией, чтобы я мог чувствовать себя свободно в любой экстремальной, нестандартной ситуации. И как раз тот объем знаний, который я получил, и тот объем практики, который у меня был, дал мне определенную свободу в том, нужен ли мне эскиз в конкретной точке. Я могу визуализировать, просто посмотрев на ту или иную стену, то или иное пространство. Высчитать через любые доступные мне точки, например, масштаб буквы. Например, я могу видеть плитку. Могу увидеть покрытие крыши в рамках листов. Могу мерить это шагами. Могу мерить это линейкой, ниткой. Все это формирует у меня определенную сетку, которую я решаю, как буду заполнять.