Искусство слушать

Я говорю не о внебрачных сексуальных отношениях, а о таких половых контактах, которые могут быть названы «немедленным сексом» и не сопровождаются глубокими чувствами, тесными отношениями или вообще какой-либо человеческой интимностью. Я не могу также сказать, что в сексе есть что-то неправильное

; секс есть выражение жизни, а не смерти. На самом деле я думаю, что современное отношение к сексу все же много лучше того подавления и фальшивого отрицания, которое имело место в XIX столетии. Тем не менее я придерживаюсь несколько более широкой точки зрения на современный несерьезный, чисто случайный обезличенный секс, который был привилегией высших классов в XIX веке.

Многие думают, что этот вид половой жизни, «изобретенный» молодым поколением, есть что-то новое, и при этом забывают, например, о том, что в высших слоях той же Англии подобная распущенность существует с давних времен. Если вы прочитаете описания великосветских английских приемов, вы обнаружите, что главная проблема, стоявшая перед хозяйкой дома – замка из 60–100 комнат, – таким образом разместить гостей, чтобы мужья и жены случайно не повстречались у двери чужой спальни. Если вы прочитаете книгу о матери Черчилля, вы узнаете, что эта дама вступала в интимную связь с мужчинами, которые могли быть полезны ее сыну. Черчилль не говорит об этом прямо, но дает понять, что мать должна всеми силами способствовать карьере сына. Так что тут нет ничего нового, это один из примеров того, что сегодня подобный стиль поведения переняли представители среднего и низшего классов; таков культурный паттерн, который можно видеть во всем нашем обществе.

Динамика психического развития и свобода человека

Освальд Шпенглер[15] говорит в своей книге «Закат Европы», что Запад падет, что разрушение западной культуры чуть ли не предначертано самой природой. Он придерживался мнения, что культура растет и увядает подобно растению, подобно тому как растет и умирает любое органическое существо. Роза Люксембург[16]

сформулировала свое мрачное ви́дение будущего в терминах альтернативы: есть выбор, может быть так или иначе, третьего не дано.

Я не случайно упоминаю различие взглядов Шпенглера и Розы Люксембург. Существует два вида определений. Первый – предсказание единственного исхода: случится именно это. Другой – детерминизм альтернативы; он утверждает, что возможен не единственный исход, необходима определенная альтернатива. Исход может быть тем или иным, возможно, третьим, но и только. Это особенно важно в отношении детерминизма не только в истории или в обществе, но и применительно к человеку.

В отношении индивида вы очень редко можете сказать – по крайней мере с опорой на здравую теорию, – что этот исход непременно случится. Однако обычно можно утверждать: эта альтернатива неизбежна. Индивид или будет расти, если использовать общие термины, или умрет – в психическом смысле. В обоих случаях все зависит от относительной силы каждого варианта альтернативы. Вероятность того, что индивид гуманистически преуспеет, может составлять всего один процент, но это все же возможность, и не требуется детерминизма в прежнем смысле.

Большинство людей отказываются признать, что жизнь предоставляет им очень ограниченный выбор действий. Они могут пойти туда или сюда. Но они обольщаются мыслью, что у них есть множество выборов; обычно такой взгляд нереалистичен, поскольку в силу их прошлого, конституции и конкретной жизненной ситуации количество вариантов минимально.

[Динамика психического развития человека сравнима с динамикой игры в шахматы.] Когда два игрока начинают игру, их шансы практически равны, другими словами, каждый из них может выиграть. Вы могли бы сказать, что тот, кто играет белыми, имеет немного больший шанс на выигрыш, потому что он начинает, но об этом можно забыть. Если предположить, что игроки сделали по пять ходов и белые совершили ошибку, то шанс белых на выигрыш уже уменьшился на шестнадцать процентов. Впрочем, белые все еще могут выиграть, если предположить, что этот игрок делает удачные ходы или что ошибку сделает противник. После еще десяти ходов белые могут не компенсировать свою первую ошибку и к тому же сделать еще одну ошибку. Теоретически белые все еще могут выиграть, хотя их шанс теперь снизился с пятидесяти процентов до пяти. Но потом настает момент, когда белые совершают ошибку, после которой выигрыш уже невозможен по законам игры, разве что противник проявит ужасную глупость и совершит ляп, чего с хорошими игроками не случается. В такой ситуации опытный игрок сдается, потому что знает: вероятности выиграть нет. Плохой игрок продолжает играть, потому что не может предвидеть следующие ходы и все еще надеется на выигрыш, тогда как в действительности шанса выиграть нет. Он должен сражаться до печального конца, когда его король получит мат; только тогда он признает поражение.