Испанские поэты XX века

Уж если ночью бодрствовать ты хочешьи потаенный замысел судьбыо каменные древние дубыв текучей тьме шлифуешь ты и точишь,уж если ты противнику пророчишьблаженное неистовство борьбыи самого себя, став на дыбы,в свершители несбыточного прочишь,уж если ты, когда все стадо спит,не спишь, мечтой о роковом ударепронизан от рогов и до копыт, —тогда пылай, как головня в пожаре,беснуйся, свирепей и клокочи,чтоб дочерна обуглиться в ночи.                    (Пальмы в порту Гаваны —                    вижу в пальмовой кроне                    веер трибун многолюдных,                    веер вероник

^{184}.                    Мулатка в гуще людей —                    натянуто пестрое платье                    рогами острых грудей.                    Румба мечется в круге,                    в ритме ее движений,                    врага настигая, кружит                    бык по арене.                    В вихре танцоры слиты,                    дышит огненный танец                    зноем корриды.                    Игнасьо Санчес Мехиас                    и Родольфо Гаона^{185}!                    Смерть уступает бессмертью,                    страх — вне закона.                    Будут слагать сказания                    о крови и о песке                    Мексика и Испания.

                    Зрители в «Эль Торео»                    «Оле!» кричали тебе,                    индейцы от воплей восторга                    переходили к стрельбе.                    Тысячеустый рев                    посвистом пуль удвоен:                    «Да здравствует бой быков!»                    Умер Санчес Мехиас.                    Гаона, тебя твой друг                    приветствует после смерти                    пожатьем холодных рук.                    Возьми же его клинок                    и вложи ему в руки, Гаона,                    венок.)Что случилось?Что сбылось и что сталось?Что сделалось, что совершилось?Что произошло?

Смерть томилась от жажды и жадно лакала                    стоячую воду из лужи —ей хотелось бы выхлебать море;смерть кидалась с налета на гладкую кладку оград,смерть дырявила груди деревьев,наполняла неслыханным ужасом уши ракушек,ослепляла невиданным страхом анютины глазки;не жалея зеленых мишеней листков,смерть пронзала пространство и воздух, стараясь настичь,поразить,обескровить летящую легкостьдвух стремительных ног.Так задумала смерть еще до того, как родиться.Как ты ищешь меня, — словно я — та река,           из которой ты пил отраженья лугов и лесов,словно я — та волна, что тебе уступала бездумно,обнимала тебя и, не ведая, кто ты таков,                    отдавалась ударам рогов.Как ты ищешь меня, — словно я — это холмик песка

и тебе его нужно вскопать до нутра, докопаться до сути,но известно тебе, что не брызнет оттуда вода,что не брызнет вода,что вовеки оттуда не брызнет вода —¦только кровь;нет, не брызнет вода,никогда,во веки веков.Нет на свете часов,нет часов, циферблата и стрелок,по которым я время отмерить бы мог для спасенья от смерти.                    (Плывет погребальная лодка,                    на ней бездыханное тело,                    стрелка на циферблате                    оцепенела.                    «Оле, тореро!» —                    Крики смолкают, дробясь                    о доски барьера.)

БЫК СМЕРТИ

(«И наконец жестокие стремленья…»)