Исповедь узницы подземелья

Я шла по коридору на встречу с родными и чувствовала, как сердце выпрыгивает из груди. Три с половиной года я каждый день, каждый час, каждую минуту мечтала об этом мгновении, а сейчас, когда оно свершилось, мне вдруг стало безумно страшно показаться на глаза своей семье. Я понимала, что мало похожа на ту хорошенькую девочку, которая однажды ушла из дома и не вернулась. Худая, бледная, в грязной одежде и жутким запахом плесени, который источала, кажется, каждая клеточка. Узнают ли они во мне свою милую весёлую Катюшу? Что почувствуют, когда поймут, где я была все это время? Я нервничала и боялась первой встречи с мамой. А вдруг мама будет винить и упрекать меня? А папа? Переживут ли они правду о том, что случилось с их дочкой? А вдруг это убьет их? И вообще – что рассказать им, а о чём лучше промолчать?

И вот – дверь в кабинет следователя, за которой меня уже ждут… Там – мои мама и сестра… Как же страшно открыть эту дверь! Кажется, я чувствую, как пульсирует кровь у меня в висках, каждый удар сердца грохотом отдается где-то в голове… Нужно сделать последний шаг… За дверью – мои родные…

Как только я вошла, они сразу кинулись ко мне и начали обнимать и целовать. Мама сквозь слезы спрашивала, болит ли у меня что-то и не понимала, что с моей походкой. Потом, конечно, она рассказывала мне, что мой вид привел ее в шок: худенькая, бледная, волосы клочьями вылезали да еще и еле стоящая на ногах…

– Мам, все хорошо, просто там ходить было негде, поэтому я разучилась, – отвечала я, пытаясь ее успокоить.

Напряжение, которое угнетало меня последние несколько часов перед встречей, прошло. Находясь в родных объятиях, я почувствовала, что, несмотря на мучительные годы разлуки, меня по-прежнему любят. Любят именно МЕНЯ и совершенно не обращают внимания на мой облик.

Я держалась стойко, когда впервые за долгие годы увидела свою семью. Кажется, за время своего плена я выплакала все слёзы, и мне оставалось лишь улыбаться, глядя на лица родных и любимых людей, а они все рыдали и рыдали не в силах поверить в то, что я вернулась к ним…

Домой мы приехали уже ночью, уставшие от вопросов и протоколов. Наша квартира с того момента, как я покинула ее несколько лет назад, практически не изменилась, только теперь в моей комнате обитала сестра. Первым делом я вымылась в ванной, но запах плесени, исходивший от моего тела, совершенно не смылся, хотя я до красноты терла кожу мочалкой и извела целую бутылочку геля для душа; потом надела чистый халат и наконец-то поела еду, приготовленную мамой. Всё было как во сне, всё, о чем мечталось в подвале, – всё это было рядом. Я – дома.

В первый месяц после моего возвращения домой я все еще не могла поверить, что весь этот кошмар закончился. Мне все время казалось, что сейчас я закрою глаза и снова окажусь в своем мрачном подвале. Поэтому я, боясь темноты, никогда не закрывала шторы в своей спальне и просила маму лечь со мной спать.

Огромнейшую поддержку мне давала моя сестра. На тот момент она встречалась с молодым человеком, и мы все вместе ездили на природу, ходили в кафе или кино. Я постепенно привыкала звукам, запахам, Свободе, Жизни… Аня дарила мне модную одежду и косметику, показывала, как правильно краситься и одеваться.

Я очень старалась стать обычной девушкой, но это мне удавалось только внешне. У меня было слишком много вопросов к миру, в котором мне предстояло жить. Я как будто переместилась в будущее на машине времени. Нынешняя реальность очень сильно разнилась с той, что окружала меня до похищения. Я удивлялась тому, что у всех есть сотовые телефоны, у многих – компьютеры с выходом в интернет и личные автомобили. Люди много говорили о деньгах и развлечениях. Район, в котором я жила, застроили новыми десятиэтажками. Вместо маленьких продуктовых магазинчиков появились просторные супермаркеты, а общественный транспорт с непонятным мне названием «маршрутка» ездил практически у меня под балконом.

Поначалу я старалась избегать встречи с соседями или знакомыми. Я понимала, какой интерес вызываю у знавших меня людей и совершенно не хотела чувствовать себя обезьянкой в зоопарке. Это буквально читалось во всех взглядах, направленных на меня…

Со своими родными тему моего нахождения в страшном подвале мы не поднимали. Все понимали, что мне до дрожи неприятно говорить об этом. Как сказали бы специалисты, у меня было типичные признаки посттравматического расстройства…

Со своей лучшей подругой я встретилась только в середине лета. Она мне рассказала, как сейчас живут наши бывшие одноклассники, показала альбом с выпускного вечера, похвасталась, что учится на технолога в техникуме и встречается со своим одногруппником.

Когда я слушала эти рассказы, хотелось просто выть от боли, потому что я ничего этого не имела. В то время, когда мои ровесники заканчивали школу, выбирали профессию, влюблялись и делали многое другое, что должны проживать люди в таком возрасте, я жила только одной целью – сохранить свою жизнь. Мохов лишил меня не только свободы, он лишил меня очень важного отрезка времени.