Исповедь узницы подземелья

Дни тянулись и были похожи один на другой. Сон, еда, рисунки, зачитанные до дыр одни и те же книжки… Даже у белки в колесе больше разнообразия – она хотя бы видит вокруг себя постоянно меняющиеся лица. Наш бункер становился всё мрачнее и не пригоднее для жизни. Плесень разрослась по всему потолку и стенам. Чтобы хоть как-то скрыть эту черноту, я расклеивала свои рисунки по периметру, но и они вскоре начинали гнить. От сырости постельное белье всегда было влажное, а мое тело – липким. Мне стало даже больше нравиться находиться в зеленой комнатке, она, по крайней мере, была сухой и располагалась ближе к свободе.

За все годы моего заточения, кроме ненависти и отвращения я не испытала ни одного чувства к нашему мучителю. Всё в нем раздражало меня: манера общения, ухмылка, похожая на звериный оскал, его голос, взгляд, какая-то замусоленная внешность. Мне постоянно хотелось ударить его, ущипнуть, укусить, сказать что-то неприятное, а еще лучше – задушить своими собственными руками. Если бы в них вдруг откуда-то появилась сила. Я ненавидела его за то, что он может свободно передвигаться по земле, общаться с другими людьми, спать в своей постели, ходить по магазинам и вообще делать, что ему заблагорассудится, в то время как мне приходилось сидеть в этом мрачном подвале, изолированной от внешнего мира.

Часто перед сном я закрывала глаза и мечтала, как гуляю по парку, как покупаю себе мороженое, а потом сажусь на скамейку под раскидистой старой березой. Я наблюдаю за людьми, проходящими мимо, и улыбаюсь солнышку, которое то скрывается, то выглядывает из-за белых пушистых облаков. Слушаю щебет птиц, радостные крики детей, играющих на детской площадке и голоса взрослых, иногда поругивающих малышей за непослушание. Сотни вещей, которые человек, не задумываясь, может делать каждый день, стали для меня недоступны, тысячи звуков престали существовать в моем нынешнем мире. Это сводило с ума и доводило до отчаяния. Я практически сдалась и смирилась со своей злой участью. Как вдруг судьба подарила нам еще один шанс на спасение.

– В следующую субботу в гости пойдем к моей жиличке, – сказал Мохов, выкладывая продукты на порог люка. – Она студентка, снимает у меня комнату.

Я слушала и не верила своим ушам, а он продолжал:

– Скажу что ты моя племянница, приехала на выходные. Посидим, винца красненького попьем, а потом я ей незаметно снотворное подмешаю, – он противно оскалился. – Хочу её попробовать..

Это казалось чудом, что мучитель разрешит мне днем выйти на улицу, пообщаться с новым человеком, побыть в его доме! И хотя студентку было очень жаль, я, несомненно, обрадовалась предстоящему походу.

Мы с Леной тщательно продумали план по освобождению и с нетерпением принялись ждать выходных.

Итак, настал день икс.

Я оделась в свои вещи, которые все эти годы бережно хранила в полке стола. Конечно, они напрочь пропитались запахом плесени, но нам это было только на руку. Мало того, что внешне я выглядела, мягко говоря, нездоровой, так еще и воняла затхлостью и подвалом. У нормального человека (а мы надеялись, что эта студентка адекватная) мой вид вызвал бы подозрения.

Вообще, когда я анализирую поступки Мохова: то, что он вывел меня на улицу, да потом еще и познакомил со своей жиличкой – я до сих пор не могу понять, как он на это решился. Потерял бдительность, уверившись, что мы слишком раздавлены психологически и деморализованы и уже не будем пытаться бежать? Уверился в своей безнаказанности? Был слишком одержим мечтой завладеть новой жертвой? Или он просто жил в какой-то своей реальности, его психическое расстройство начало прогрессировать, и он перестал трезво оценивать ситуацию? Не знаю. В любом случае именно это его решение повлекло за собой наше последующее освобождение из стен ненавистного бункера.

Мохов постучался в дверь к жиличке. Крепко сжимая мою руку, девушка впустила нас. Я жадно стала разглядывать ее. Ростом не больше меня, худенькая, красивые светлые волосы заплетены в косичку, приятные черты лица и глаза, выражающие непонимание и интерес. Мне вдруг безумно захотелось потрогать голубой халатик, в который она была одета, и прикоснуться к ее телу, чтобы убедиться, что она настоящая.

– Ко мне вот на выходные племянница приехала, – промямлил Мохов. – Ей скучно стало, я вас решил познакомить.

Студентка пригласила нас войти. Мы сели за стол, и наш мучитель достал заранее подготовленную бутылку вина. Девушка удивилась, но подала стаканы. Разговор не складывался. Я же сидела и лихорадочно думала только об одном – куда подсунуть записку, которую мы с Леной заранее написали. Я понимала, что куда бы ни всунула это послание, это будет практически как крик о помощи капитана Гранта, вложенный в бутылку и вверенный волнам океана… Но я обязана была воспользоваться этим шансом…

Поскольку следователи передали мне «на память» эту записку, сейчас я могу привести ее полный текст. Вот он: