Испытание реализмом

Прецедентный текст как номинация общеизвестных событий, социально-политических явлений, имен, пословиц, воспринимаемых говорящим в качестве готовых языковых формул, представляет собой основной компонент общекультурных знаний о мире. Помимо прецедентных текстов известны прецедентные имена, прецедентные высказывания и ситуации. Прецедентные имена связаны с широко известными текстами-знаками. Как прецедентные они перешагнули рамки художественного творчества. Мы, вслед за Ю. Кристевой, считаем, что «всякое слово (текст) есть… пересечение других слов (текстов)», и согласимся с Гадамером, который утверждает, что «все сказанное обладает истиной не просто в себе самой, но указывает на уже и еще не сказанное… И только когда несказанное совмещается со сказанным, все высказывание становится понятным», а также с Р. Бартом в его утверждении: «…основу текста составляет… его выход в другие тексты, другие коды, другие знаки», и, собственно, текст – как в процессе письма, так и в процессе чтения − «есть воплощение множества других текстов, бесконечных или, точнее, утраченных (утративших следы собственного происхождения) кодов». Таким образом, «каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты сегодняшней культуры. Каждый текст представляет собою новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки старых культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. – все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык» [8]. Художественный мир Ю. Полякова – яркое подтверждение этому.

Напомним, что В.И. Карасик характеризует концепты как «ментальные образования, которые представляют собой хранящиеся в памяти человека значимые осознаваемые типизируемые фрагменты опыта», «многомерное ментальное образование, в составе которого выделяются образно-перцептивная, понятийная и ценностная стороны», «фрагмент жизненного опыта человека», «переживаемая информация», «квант переживаемого знания» [3]. При этом согласимся с В.Н. Телия, которая справедливо заметила, что картина мира «не может быть выполнена в языке, незнакомом человеку». Адекватно понять и интерпретировать иносказательную поляковскую прозу может человек, переживший вместе с его героями ту или иную ситуацию. Знаки культуры в творчестве Ю. Полякова позволяют носителю языка вводить в свою речь выражения, точно отражающие культурологическую концептосферу этноса в конкретный социально-исторический момент: «С возрастом я понял: мало знать истину, нужно еще иметь луженное горло, никогда не лопающееся терпение и крепкую, как нейлоновая удавка, нервную систему»; «Сила характера не в том, чтобы ломать других, а в том, чтобы сломать себя!» «Сначала врагом объявляется тот, кто против нас, потом тот, кто не с нами, потом тот, кто не поспевает за нами, потом тот, кто справа или слева. И так до бесконечности»; «Хорошего человека должно быть много» и др. Меткие высказывания поляковских героев перешагнули рамки его книг. Так было с цитатами из комедии А.С. Грибоедова, произведений А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя.

Прецедентный текст в неизменном виде используется для номинации стандартных смыслов, хорошо известных всем русскоговорящим. Эти цитаты вызывают вполне определенные ассоциации. К прецедентным текстам обращаются рекламодатели, политики, журналисты. Известно воспоминание М. Цветаевой о том, как она, будучи четырехлетней девочкой, на объявление кондуктора конки: «Кузнецкий мост», − громко сказала: «И вечные французы!» Пассажиры на слова ребенка отреагировали дружным смехом. Афористика Ю. Полякова также отзывается в сознании его современников вполне определенно. Таким образом, можно заключить, что прецедентный текст как ключевая единица русской языковой картины мира – это ментальный феномен, глобальная семантическая единица, существующая в индивидуальном сознании в виде определенной структуры, в которую включены комплексы признаков предмета или явления, обозначенного прецедентным текстом, образованным на различных основаниях и отражающим его понимание отдельной личностью, а также целым языковым коллективом. Этот ментальный феномен является к тому же ключевой единицей, в которой отображается ведущий способ познания мира индивидом.

Семантика, культурные коннотации и устойчивость мотивационных моделей позволяют утверждать, что смысловое ядро концепта прецедентный текст становится смыслообразующим основанием современной российской культуры. Индивидуальное имя «Юрий Поляков» становится символом, знаком переломных событий современной истории России, смутного безвременья и тотально пропагандируемого отречения от великого, но неоднозначно безоблачного прошлого. Не случайно повести, романы Ю. Полякова все чаще становятся предметом научных исследований. Молодые диссертанты анализируют специфику функционирования конструкций экспрессивного синтаксиса прозы Ю. Полякова.