Испытательный срок

Он нервно забарабанил пальцами по столу. Повидавшему всякое психиатру по-настоящему жаль было тихую пациентку. Собери он хоть целый консилиум, толку не будет… И от валяющегося в багажнике исследования Чернова-старшего, пожалуй, тоже. Оглавление пестрело заумной теорией, стыдливо умалчивая о любой практике. Написала ли Свешникова что-нибудь на эту тему? Освоила ли сама? Передала ли единственному ученику?

Шагая между жухнущими на солнце газонами, Мишка прижал к уху телефон и выслушал про выключенный аппарат абонента. Молчали пёстрые мессенджеры; даже попытка позвать приятеля через связывавшие их всех личные сигнальные чары почему-то кончилась ничем. Мишка остался один на один с тайнами, огороженными, как колючей проволокой, грифами секретности и буквой закона. Интересно, в какой момент он вляпается в статью за осознанное сокрытие, если вдруг что-нибудь раскопает?

Верховского в логове не было. Распрощавшись с надеждой пройти по лёгкому пути, Мишка вытащил из сейфа папку с заметками и разложил перед собой листы, сто раз перечитанные до последней буковки. Ни единого слова о ментальной магии. Ну и куда копать?

– Смехотворно, – вдруг фыркнул Костик, брезгливо отшвырнув толстенькую управскую газетку. – Сколько заплатили этим клоунам?

– Каким клоунам? – заинтересовался Андрей, высовываясь из-за цветочного горшка. Мишка на всякий случай сгрёб бумаги и отложил подальше от края стола.

– Тем, что вчера устроили тут детский утренник, – выплюнул Чернов. – Теперь до сентября насмотримся этого дерьма. Нет, серьёзно, мне интересно, кто им заплатил? Обарин правда такой идиот или конкуренты постарались?

– Может, они сами собрались! – расстроенно возразил Бармин, подбирая газету.

– Сами! – презрительно процедил Костик. – Покажите мне придурка, который по доброй воле пойдёт бесплатно митинговать под окнами Управы! И всё та же чушь: свобода, равенство… Как это про братство ещё забыли!

– Что плохого в свободе и равенстве? – не удержался Мишка.

Костик раздражённо хмыкнул и скрестил на груди руки. В его взоре читалось превосходство.

– Начнём с того, что равенство невозможно в принципе, – изрёк Чернов, снисходительно глядя на Мишку. – Вот ты сам и, например, ведьма какая-нибудь – разве вы равны? Да в удостоверении же написано, что нет!

«Ведьма какая-нибудь»… Это он просто так ляпнул или с намёком? Старов набычился, собираясь с мыслями для ответа, но Костика уже несло дальше.

– Свободу же вообще нельзя давать кому попало, – вещал он, гневно сверкая очами. – Ты только представь, что натворит какой-нибудь идиот, по недоразумению родившийся с даром, предоставь ты его самому себе? О нет, свобода – удел избранных.

– И ты, конечно, избранный, – буркнул Мишка.

– Ну, знаешь ли, если мы перешли на личности… – Чернов изобразил витиеватый жест. – Я в достаточной мере осознаю свою ответственность перед сообществом, даже если забыть о наших служебных клятвах. А вот, скажем, тот же ваш паразит? Отличный кандидат в свободные граждане, а?

Мишка промолчал. Чернов победно улыбнулся; у него впервые за последние дни прорезалось что-то похожее на хорошее настроение.

– Опять же, характер, воспитание и личные качества нельзя просто так списать в утиль, – назидательно заявил он. – Не равнять же с собой всякую шантрапу без роду-племени…

– Прекрати, – резковато сказал Мишка. Может, Костик и был в чём-то прав, но слушать его было как-то мерзко.

– Ты спросил – я ответил, – обиженно отозвался Чернов. – В общем, здравомыслящие люди не пойдут всерьёз выступать за подобную ерунду. Обарина, скорее всего, кто-то подставил, хотя кому он сдался?

– Вот и нет, – подал голос Андрей, внимательно изучая газету. – Вообще-то лозунги – это из его предвыборной программы.

– Да? – Костик надменно скривился. – Ну, уже давно никто не сомневается, что он круглый дурак. В Совете его держат ради лишнего голоса в пользу Митрофанова.

Андрей укоризненно промолчал. Он вообще трепетно относился к любой критике; Мишка всегда старался не спорить с ним слишком открыто, даже когда привыкший видеть во всём только хорошее Бармин выдвигал совсем уж нелепые теории. Но ведь и фантазёр Андрей подчас оказывается прав: разве не он приволок сюда эту древнюю историю про кудесника и болтовню с полудницами?.. Встревоженный неожиданной догадкой, Старов поспешно клацнул мышкой, разворачивая на экран базу досье московских одарённых. Невольно поёжился: в нужном файле стояла дата смерти – пятнадцатое июня, совсем недавно. Недолго прожил Фёдор Иванович без своей Алечки…