Испытательный срок

Аня запела, чисто и точно, со знанием дела. Мишка заслушался, механически перебирая один за другим повторяющиеся аккорды. Хотелось подпевать, но Старов точно знал, что ничем хорошим это не кончится: он только испортит мелодию и собьёт настрой. Аня заливисто смеялась, когда путалась в словах, но в конце концов всякий раз находила правильную строчку. Или, может, неправильную – Мишка не вслушивался.

– Круто, – радостно сказала Аня, когда смолк последний аккорд. – Учился где-то?

– В походах и научили, – Старов пожал плечами, праздно перебирая струны.

– А я музыкалку закончила. По фортепиано и по вокалу. Папе некуда было меня деть, – хихикнула она. – Давай ещё что-нибудь?

Мишка послушно заиграл; Аня легко поймала мелодию и принялась подпевать – одну песню, другую, третью… Они просидели так, пока кто-то отчётливо не застучал в стенку. Аня тут же смолкла, уткнулась лбом Мишке в плечо и затряслась от беззвучного смеха. Старов виновато прижал струны: цифры на часах подбирались к полуночи.

– Похоже, хватит на сегодня, – вздохнул он, отставляя гитару в сторону. – У тебя здорово получается.

– У нас, – поправила Аня. Она поёрзала на диване и как-то вдруг оказалась совсем близко; Мишка обнял её, стараясь держать себя в руках.

– Ты чаю хотела, – зачем-то напомнил он, касаясь губами пахнущих цветами волос.

– Фиг с ним, – Аня дразняще поцеловала его в заросший короткой щетиной подбородок. – Завтра нальёшь мне чаю… Утром…

Возмущённо загудела струнами соскользнувшая на пол гитара. Аня тихо смеялась, ероша Мишке волосы; она совсем другая, не такая, как те, что были до неё. Мысль о её грозном отце мелькнула и пропала; он всё равно где-то не в Москве, а Аня – здесь, рядом, счастливо улыбается и так охотно отвечает на поцелуи. Какое уж тут здравомыслие…

– Странно, – всё ещё тяжело дыша, она положила голову Мишке на грудь. – Сколько в одном здании работаем – и не знали друг друга до сих пор…

– Теперь знаем, – он привлёк её к себе, не в силах что-то соображать. Аня, серебристо смеясь, поцеловала его.

– Не уходи на кухню, ладно?

– Ладно, – бездумно повторил Мишка. Какая ещё кухня?..

Застрявшая на часах дата наконец сменилась. В ванной весело шумела вода; Аня, кажется, что-то напевала себе под нос. Мишка подобрал её небрежно брошенную блузку и аккуратно повесил на спинку стула. Может, он и не пара дочери всемогущего Сафонова. Может, оба они ещё пожалеют, но это будет потом… Диван натужно скрипнул сочленениями: его давно уже не разбирали за ненадобностью. Мишка вытащил из шкафа ещё одну подушку из хозяйских запасов, бросил на расстеленную простыню. Будь что будет.

Ему ли, в конце концов, бояться трудностей?

XLIX. Крайний случай

Ночь выдалась ясной. В лишённое стёкол окно виднелось полное звёзд небо, клочок затопленного темнотой города – ведь города? – и опустевший двор. Ира попробовала высунуться в проём, хотя бы чтобы поточнее оценить высоту до земли, но не сумела: невидимые прочные чары надёжно преграждали ей путь на волю. Казавшаяся соблазнительной идея выпотрошить сундук, соорудить из хранящихся там простынь подобие верёвки и попробовать спуститься завяла в зародыше.

Что ещё? Продолжать уговаривать горничную? Попытаться слинять по дороге к разлому? Удрать уже на другой стороне и поскорее сдаться на милость магбезопасности вместе с милейшим нанимателем? Что-то не верится, что Георгий Иванович не предусмотрел подобных подлянок, да и как бы ей самой при таком раскладе не впаяли серьёзную статью! Удовлетворяя жгучую жажду действия, Ира прошлась по комнатушке, в сотый раз откинула крышку сундука и оглядела его разворошённое содержимое. Ничего путного там, само собой, не появилось, зато от предпринятого усилия опасно закружилась голова. Пришлось сесть на кровать и спрятать лицо в ладони, унимая некстати проснувшуюся боль. Навязчиво давила на шею цепочка; Ира раздражённо вытянула её из-под высокого ворота рубахи.

– Ну помоги же, – тихо и зло прошептала она, катая между пальцами гладкий камешек. – Ты обещал!

Абсурд. Сигнал попросту не проходит сквозь неведомую границу. Если Зарецкому и по силам каким-то образом перебраться на эту сторону, то ему и в голову не придёт искать её здесь. А если вдруг и придёт – он всё-таки предполагал, что она может влипнуть в переделку – то соваться сюда без роты вооружённых безопасников не станет ни один здравомыслящий…

– Ой! – вскрик вырвался сам собой, скорее от неожиданности, чем от испуга. В следующий миг губам стало холодно, как от анестезии.

– Тихо, – на грани слышимости проговорил Ярослав. Подвеска на его шее сияла ярким синим светом. – Потом всё скажешь. Сейчас только по делу и шёпотом, поняла меня?

Ира покладисто закивала. Если бы не чары, сковавшие мышцы лица, она по-дурацки улыбалась бы от уха до уха. Никогда ещё она не была так рада видеть Зарецкого! Амулет всё-таки сработал неведомым образом; может быть, он настолько мощный, что направленная с его помощью пространственная магия способна преодолеть границу… Не зря ведь бабушка так уважительно о нём говорила!