Исследование Апокалипсиса

Совершенно иной является история другого учения, продолжает Тайлор, — о самостоятельном существовании личной души после смерти тела. Переходя из одной стадии в другую соответственно развитию человечества, изменяясь и обновляясь в течение своего длинного пути у разных народов, это очень важное учение может быть прослежено, начиная от его грубых и первобытных проявлений у дикарей до его утверждения в недрах новейших религий. В последних вера в будущую жизнь является стимулом к добру, надеждой, поддерживающей человека в страданиях и перед страхом смерти, ответом на вечный вопрос о столь неравномерном распределении счастья и несчастья в настоящем мире, ответом в виде ожидания другого мира, где будут улажены все несправедливости[76]

.

Думается, что между этими двумя учениями не следует проводить резкой границы. Если посмотреть на них с позиций их функций, мы легко обнаружим, что то и другое имеют одну функцию — жизнь со смертью человека не кончается, душа продолжает ее, переселившись (как в первом случае) и в животных. Дикаря это совсем не смущало, поскольку он не проводил черты между душами людей и животных. К тому же человеческая душа после смерти животного опять могла воплотиться в человека. Его душа могла переселиться и в растения, примитивный человек вполне это допускал, из них она была способна вновь перейти к животному или человеку. Но и этим не ограничиваются возможности перевоплощения души, она имела возможность войти в потусторонние существа и даже вещи. Разумеется, конкретные переходы решали многие важные духовные, религиозные и этические вопросы, но самый главный из них — человек не умирает со смертью, он все время перевоплощается.

Жители Тробрианских островов верят, что сразу же после того, как дух покидает тело, с ним происходит замечательная вещь. В широком смысле это может быть определено как расщепление. По существу, имеются два верования, которые, будучи явно несовместимыми, тем не менее бытуют бок о бок. Согласно одному из них балома (основной вид духов смерти) отправляется на Туму, небольшой остров в десяти милях на северо-запад от Тробриан. На этом острове имеются и живые обитатели, его часто посещают и туземцы с основного острова. По другому верованию, после смерти дух некоторое, недолгое время ведет неприкаянное существование возле деревни и в местах, часто посещавшихся умершим: где-то на огороде, на берегу моря или у водоема. Этот вид духов называется коси. Соотношение между коси и балома не вполне ясно, и туземцы не утруждают себя попытками согласовать эти представления. Оба они считаются истинными и оказывают влияние на поступки людей, управляют их поведением. Люди явно боятся встречи с коси и всегда стремятся быть настороже, чтобы вовремя заметить его. Но их страх не очень силен, поскольку коси считаются глумливыми, но в целом безвредными; они проказничают, докучают людям и пугают их, устраивая мелкие пакости, вроде грубой шутки, когда один человек в темноте пугает другого.[77]

Обобщая, мы можем утверждать, что повсеместно на земле разным народам и племенам была свойственна вера в жизнь после смерти и возможность общения между людьми и душами умерших. Как утверждал Кассирер, все это неоспоримо и ясно свидетельствует о том, что перед нами действительно универсальная, неустранимая и существенная характеристика первобытной религии. Я бы дополнил, что вера в жизнь после смерти есть универсальный, неустранимый и существенный догмат не только первобытной, но и любой другой религии. Вместе с тем следует согласиться с мнением Кассирера, что все религии порождены страхом. Можно уточнить, что они порождены и страхом, в том числе, смерти наряду с другими очень важными факторами, например стремлением познать мир и себя.

Кассирер верно учитывал, что хотя первобытному человеку со всех сторон и в любой момент угрожали невидимые опасности, он даже на самих ранних и низших стадиях развития обрел новую силу, с помощью которой мог сопротивляться страху смерти, прогонять его. Силой, позволяющей противостоять страху смерти, была уверенность в неземном и нерушимом всеединстве жизни. Даже тотемизм выражает это глубокое убеждение в общности всех живых существ — общности, обеспечиваемой и укрепляемой постоянными усилиями человека, строгим исполнением магических ритуалов и религиозных обрядов. Однако, я полагаю, вряд ли стоит говорить о всеединстве жизни, предварительно особо не оговорив, что в орбиту жизни древний человек (во многом и современный) включал не только собственно живых, но и умерших. Он исходил из того, что существует необъятный мир жизни, в которой смерть является лишь условным барьером, перешагнув через него человек вовсе не исчезает, а лишь начинает новое существование.