Исследования по истории платонизма

В качестве ближайшего источника писателя можно указать процитированный в разделе 2.2.1. отрывок о трёх сословиях из книги В. Виндельбанда Платон[1761]. Кржижановский, как это с ним бывает, неверно указал автора (вместо Аристотеля должен быть Платон), но верно воспроизвёл его мысль. Причиной ошибочной ассоциации с Аристотелем могло быть то, что Аристотель тоже занимался политической философией, оставив, помимо прочего, после себя знаменитую фразу о том, что «общество существует от природы, и человек есть общественное животное» (Политика I, 9, 1253а 2–3).

2.2.3.

В эссе Любовь как метод познания Кржижановский замечает, что даваемое любовью ощущение мира это прежде всего — радость, а значит основа мира радостна, и очищенное познание сознает, что мир есть кристаллизированное благо или идея блага, воплотившаяся во множестве, затемненная нашим несовершенством. Точка зрения на мир, как на проявление идеи блага, замечает писатель, высказана впервые Платоном в Государстве (508е-518е)[1762]. Следует также обратить внимание на суждение Виндельбанда, социальный смысл которого Кржижановский мог перетолковать в этико-онтологический:

«Вытекающий из учения об идеях взгляд на государство, как на осуществление высшего блага в человеческом обществе, вполне совпадает в этом тонком рассуждении Платона (во II–IV книге Государства

), с теми требованиями, которые предъявляются к государству, как к продукту естественной потребности: государство в нём должно принадлежать философии, — учению о высшем благе, о целях мира и человека»[1763].

Кроме того, представление о легитимности такого перетолкования Кржижановский мог получить, читая соответствующие комментарии В.В. Карпова[1764].

2.2.4. Другой отсылкой к Государству

является фрагмент из тематической заявки «Философия и стилистика», из которой следует, что Кржижановский, в частности, намеревался писать о стиле платоновских диалогов. Среди прочих тем он намечает:

«Эзотеризмы и экзотеризмы. Истина — для избранников. А именно: для избранных истиной… Экзотический стиль истины. Короче, стиль, занавешивающий истину, прячущий её от „непосвящённых“[1765]. Пример: Шлейермахер, который, переводя диалог Платона О справедливости, наткнулся на зашифрованное место (пифагореизмы), прекратил перевод и „задумался на целых одиннадцать лет“ (примеч<ание о> Шлейермах<ере>)»[1766].

Упоминание Кржижановским Шлейермахера, занявшегося дешифровкой пифагореизмов, инспирировано примечанием В.Н. Карпова:

«…ссылаюсь на Шлейермахера, который столь долго старался проникнуть в истинный смысл так называемого Платонова числа, что доведши перевод Платона до этого места, прекратил его для этой цели на двенадцать лет…»[1767]

В целом же, Кржижановский имеет в виду восходящий к пифагорейской школе эзотеризм платоновской традиции (по преданию Пифагор запрещал своим ученикам открывать посторонним своё учение). Позднее, подразумевая нео-пифагорейцев, Ямвлих будет сообщать, что учение Пифагора записывалось так, что было непонятно непосвящённым: доктрину, изложенную в кратких «символах»-афоризмах требовалось разворачивать в специальных комментариях. Из доступных Кржижановскому авторов о проблеме экзотерического и эзотерического учения у Платона писал, в частности, В.Н. Карпов[1768].

2.2.5. В той же тематической заявке Философия и стилистика Кржижановский намеревался рассуждать о месте и роли мифа в философии. Ср.:

«Образные примеры в философии. Метафоры в метафизике. Образ „пещеры“ Платона. Мифы о Лете, цикадах и т. д., которыми заканчивается почти каждый его диалог»[1769].