Истоки

Широко расставив руки, он стоял посреди неширокого двора, пытаясь коснуться кого-либо из нас, пробегавших мимо него в обоих направлениях. Нос его, наверное, действительно был красноват, но от всего этого рычания исходило такое дружелюбное благолепие, что мы с хохотом проносились мимо, пытаясь раздразнить его ещё больше.

Самый старший из нас, Саша, всячески демонстрировал, что его не очень-то забавляет игра в салочки с мелюзгой, и поэтому в момент всеобщего перебегания нарочито не спеша, грациозно, как гепард, перемещался на противоположный край двора, самодовольно усмехаясь. Но, конечно, его захватывал азарт успеха. Кроме того, он поглядывал в сторону бурно взрослеющей Ани.

- Я боюсь! Не побегу! – визжал робкий соседский Вадик, но всё равно бежал.

- Красный нос, красный нос! – дразнил, уворачиваясь от рук дяди Вити, ловкий Мишка.

Словно сквозь лопасти сказочной мельницы, проносились мы между его рук. Маленькие дон-кихоты, побеждающие каждый в своей сказке. Один за другим игроки замирали посреди двора, но радость от этого не прерывалась. Вот и я уже, хохоча, стоял «замороженный». Саша, поняв, что скоро останется единственным участником, незадолго до этого незаметно вышел из игры и уже сидел в стороне.

- Дед Мороз, ты меня сейчас сразу заморозишь! – вскричала Аня, желая утвердить первенство. – Тогда кто победил? Что это за игра, если никто не победит?

Через много лет ослепительная красавица Аня, бросив институт, скатится на самое дно. Привыкнув пользоваться своим обаянием, она пропустила момент, когда нужно было выбирать пристань, и вешалась уже на каждого, кто хоть ненадолго мог обеспечить ей существование. Говорят, она смогла найти в себе силы слезть с зависимостей и, наконец, выскочила то ли за француза, то ли за араба, но и там не сложилось. Вернулась. Только в возрасте далеко за тридцать она нашла простого крепкого мужчину-вдовца и смогла родить ребёнка. Говорят, сейчас она поёт в церковном хоре. Мишка, которому на заре жизни Аня успела разбить сердце, пропал лет на двадцать, но в двухтысячных вернулся в деревню, сразу женился на местной из молодых, завёл троих детишек и построил дом на месте родительского. Каким-то образом мы однажды увиделись, и сейчас иногда я навещаю их крепкую простую семью. Именно от него я узнал, что наш нерешительный Вадик, попав в армию, не стал уклоняться от распределения и уже в Чечне попал под новогоднюю раздачу. Вернулся он с четырьмя ранениями и Орденом Мужества. Говорят, вытаскивал пацанов. Это немногое стало нам известно от его матери, живущей в деревне. Сам он давно переехал в другой регион. Самый старший из той нашей вечной компании, Саша, в деревне давно уже не показывается. Ещё в девяностых он примкнул к «правильной» компании, что обеспечило ему некоторый успех, но и затребовало определённой жертвы. Ему пришлось порвать с родителями, так как фактически их разорили люди, с которыми Саша связал свою судьбу. Выбор, совершённый им, не подлежит обсуждению и разговорам. Про него просто забыли. Мне кажется, я однажды видел его за рулём неплохого автомобиля, но он отвёл глаза и проехал мимо.

- Ах-ха-ха! Потому-то и самая лучшая игра! Ну-ка, беги сюда! Я – Мороз-Красный Нос, всех заморожу! – комично рычал дядя Витя под общий хохот, и игра продолжалась...

Игра, в которой не будет победителей.

ТАЙНОЕ

Далеко-близко ли, в тридевятом царстве, в славном государстве речка течёт. А через речку мостик. А на мостике замочки. А ключики от замочков в речку брошены. А в речке воды тёмные, воды глубокие. Кем ни будут спрошены – тайну сохранят, никому не расскажут. Ежели бы даже вмешались силы тёмные. Ведь замочки те не простые, а заговорённые.

Течёт вода, и наш сказ будет плавный. Главные слова на замочках загаданы: «Счастье навеки», «Вечная любовь», «Навсегда». Даты, сердечки, имена. «Виктор и Юлия», «Наташа и Миша», «Николай + Настя», «Алёша-Ариша». Связан сталью семейный союз. Мостик тужится. Тяжек груз. Накукует кукушка. Постучит в окно синица. Лягушка проквакает. К добрым вестям птица. Шепчет вода. Река течёт. Цветок роняет лепестки. «Чёт – нечёт», «любит – не любит». Кто в тёмную воду глянет – себя погубит.

Кто-то скажет – не верю, всё чепуха! Посмотри-ка дружок, как нелегка голая правда без волшебной одежды. Всё существует здесь лишь ради надежды. Без неё – бессмысленно бытование. Ни целей, ни рая обетованного. Мыло, верёвка, дверной косяк. Всяк существует так. Теплится надеждой на волшебство каждое существо.

Замкнут замочек, стрела сквозь сердечко. Выброшен ключ. На пальце колечко. Полетела стрела. Куда вот, знать бы? Теперь, поди ж ты, во рту у жабы? Вписано заклинание – исполнится точно. Сталь замочная хранит нерушимость объятий. Присядь на дорожку. Помогут заклятия.