Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

Прежде чем полностью сосредоточиться на исторических разысканиях, Евгений Петрович Карнович (1823–1885) служил в Калуге и Вильне, хорошо знал провинциальную жизнь и печать, немало времени посвятил изучению статистики, работал в архивах, выйдя в отставку, занимался благотворительностью. Чудаковатая сверхпорядочность, «нейтралитет», политическая неангажированность вызывали в литературно-журнальном окружении и сочувствие, и отстраненность, что не препятствовало Карновичу сотрудничать со многими ведущими изданиями 1860–1870-х годов. На него как на удобную кандидатуру потенциального редактора журнала «Отечественные записки», «не имеющего имени резко обозначенного», указывал А.А. Краевскому в 1867 году Н.А. Некрасов[1376]. О сохранении за Карновичем репутации удобного политического прикрытия свидетельствует повторная рекомендация его Салтыковым-Щедриным на тот же пост в 1885 году

[1377], когда «Отечественные записки» переживали тяжелые времена. Однако планы использования Карновича в благих целях не осуществились. По натуре он был не лидером, а скорее кропотливым работником, чрезмерная щепетильность заставляла его держаться в стороне от коалиций и журнальных дрязг; своей независимостью он дорожил чрезвычайно. Карнович постоянно и долго сотрудничал с газетой «Голос» в 1865–1875 годах, в 1875–1876-м редактировал газету «Биржевые ведомости», а в 1879–1881-м издавал еженедельник «Отголоски». При этом он всегда старался сохранять свое лицо в журналистике; и почерк его работы в периодике, журнальная стилистика, ориентированная на факт, эмпирическое исследование, очерковую увлекательность, добросовестность проверки, прочитывается и в его исторических сочинениях («Самозваные дети» (1878), «Любовь и корона» (1879), «Придворное кружево» (1884)).

Литературный «фабрикант» и монополист (Г.П. Данилевский)

Случай Данилевского являл собой противоположность житейскому, романическому и журнальному бескорыстию Карновича. Его отношения с журналистским и литературным миром завязались рано и беспорядочно, а в дальнейшем приобрели устойчивую форму: он всегда знал свою выгоду, умел присваивать первенство, оказываться в нужное время в нужном месте, был связан с влиятельными людьми и умел добиваться своей цели, подчиняя ей окружающих.

Григорий Петрович Данилевский (1829–1890), будучи членом совета Главного управления по делам печати, двадцать лет (с 1870 по 1890 год) оставался тесно связан с газетой «Правительственный вестник», официальным органом всех министерств, а с 1881 года до самой смерти был ее главным редактором. За этот срок он сумел сделать немало полезного для словесности, расширив раздел, посвященный книгам и литературе, но вместе с тем ему удалось «приватизировать» издание, максимально используя его в личных интересах. Пресса зависела от Данилевского, а Данилевский от прессы. Состояние взаимной «подпитки» сказалось и в особом устройстве «ткани» его исторических романов: они буквально «прошиты» газетными реалиями – сюжетами, упоминаниями; лихорадка истории сродни лихорадке журнальной жизни. В романах «Княжна Тараканова» (1883), «Сожженная Москва» (1886) и «Черный год» (1888) газетно-журнальный мир постоянно словно бы суфлирует историческим событиям, снимая дистанцию между временем прошедшим и настоящим. Газетное сознание Данилевского превращает историческое повествование в современный текст.

«Беззакония» исторической беллетристики (Д.Л. Мордовцев)

Исторические романисты 1870–1880-х годов словно бы соревновались в масштабности создаваемых ими энциклопедий сюжетов. Корпус романов Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) примечателен по своему количественному и содержательному составу, по интенсивности наполнения: его сочинения могли бы составить 129 объемистых томов. Продукции этого литературного «производства», на котором трудился только один автор, с лихвой хватило бы «на известность и славу целой дюжины писателей»[1378]. Есть свидетельства, что и на рубеже XIX–XX веков Мордовцев стабильно сохранял позиции одного из самых популярных авторов.