Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания

Конфуций говорил: «Шесть канонов объединяет [идея] упорядочивания. В Ли[цзине говорится] о мере дозволенного [в отношениях между] людьми, в Юэ[цзине]-об установлении гармонии, в Шу[цзине] — о праведных деяниях, в Ши[цзинё

] — о раскрытии помыслов, в Ши[цзине] — о чудесных превращениях, в Чунь-цю-о долге»[1142].

Я, тайшигун, скажу так.

Путь Неба воистину неохватен! Пусть суждения и речи лишь в ничтожной степени ему соответствуют, но и они могут распутать запутанное.

Чуньюй Кунь был чжуйсюем в [княжестве] Ци[1143]

. Ростом-неполные семь чи[1144]. Был красноречив, постоянно участвовал в обсуждениях [государственных дел], [его] не раз направляли к чжухоу, и никому не удавалось унизить или опозорить его.

Во времена циского Вэй-вана[1145] охотно прибегали к иносказательным [речам], любили разнузданное веселье и попойки, которые затягивались до глубокой ночи, пили без меры, а бразды правления оказались в руках цинов и дафу. Среди чиновников царила неразбериха, чжухоу нападали на княжество, оно пребывало в опасности, его гибели [ждали] со дня на день. Никто из приближённых не осмеливался выступить с увещеваниями.

Чуньюй Кунь обратился к [вону], прибегнув к иносказанию: «В княжестве появилась большая птица, она залетела во дворец вана

, где три года не летает и не подаёт голоса. Известно ли правителю, что это за птица?» Ван ответил: «Эта птица не летает-и ладно, а как взлетит, тут же взмоет в небеса; не подаёт голоса-и ладно, а как подаст голос, тут же всех перепугает»[1146]. [229]

После этого он созвал на аудиенцию всех начальников уездов в количестве семидесяти двух человек, одного наградил, другого казнил, собрал войска и выступил в поход[1147]. Чжухоу перепугались и возвратили все захваченные у Ци земли[1148]. Вэй[-ван] правил тридцать шесть лет. Об этом рассказано в [главе] «Наследственный дом Тянь [Цзин-чжун] Ваня».

На восьмом году правления Вэй-вана (371 г.) большая чуская армия двинулась на Ци[1149]. Циский ван

направил Чуньюй Куня в Чжао просить помощи войсками и подарить сто цзиней золота и десять конных четвёрок. Чуньюй Кунь, обратя взор к небу, хохотал так, что оборвались завязки его головного убора. Ван спросил: «Учитель считает, что этого мало?» Кунь ответил: «Разве я могу дерзнуть?» Ван спросил: «Есть ли [вашему] смеху объяснение?» Кунь сказал: «Сегодня я шёл с восточной стороны и видел, как у дороги совершали моление об урожае. Держа свиное копыто и чашу с вином, жрец произнёс: "Пусть [урожай] с возвышенных мест наполнит короба, с низинных мест наполнит телеги, пусть все злаки бурно цветут и вызревают, пусть обильная жатва будет в каждом доме"[1150]. Я заметил, что держит он в руках ничтожное, а требует многого. Вот почему я смеюсь».

Тогда циский Вэй-ван добавил тысячу с лишним [цзиней] золота, десять пар дисков-би из белого нефрита, сто конных четвёрок. Кунь попрощался и отправился в путь. [Когда он] прибыл в Чжао, чжаоский ван дал ему сто тысяч лучших воинов, тысячу тяжёлых колесниц. Узнав об этом, чусцы той же ночью отвели войска[1151].