Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания

В то время государь обратил [своё] внимание на судебные записи. [Чжан] Тан занимался уголовным законодательством и хотел привести его в соответствие с принципами древних. Поэтому он попросил боши и их учеников использовать [извлечения из] Шаншу и Чунь-цю, чтобы Судебный приказ мог беспристрастно решать сложные дела. В соответствии с докладом [государю] предполагалось вменить в обязанности тинвэю прежде всего отделять истину от наслоений. После того как правитель принимает решение,

тинвэй оформляет судебный вердикт в полном соответствии с законом, причём формулировка должна быть ясной и убедительной. Доклад тинвэя вызвал нарекания [императора], и Тан принёс ему свои извинения. Для того чтобы создать [новый] документ, который бы соответствовал пожеланиям императора, тинвэй привлёк лучших судейских чиновников различных рангов. Он сказал им так: «Документ был создан мною, но раз император недоволен, то я не буду его использовать, глупо упорствовать». [После этого] его проступок был прощён. Был подан новый доклад, и император его одобрил, сказав: «Прежний доклад ты подал, не разобравшись, из судейских никто другой не смог бы этого сделать».

Если хотят рекомендовать чиновника, то прежде всего говорят о его достоинствах и скрывают недостатки. Когда улаживают то, за что император хотел наказать, — это тяжёлое преступление судейских чиновников. То, за что император пожелал простить, — это легко им прощается. Суд над влиятельным человеком непременно сопровождается извращением закона. Нижестоящий слаб и бессилен; даже если текст [его] обращения совершенен по форме, решение принимается с учётом мнения вышестоящего. А [Чжан] Тану всё всегда прощалось[943].

Когда Тан стал крупным чиновником, он продолжал совершенствоваться, общался с бинькэ

, поил их и кормил. Заботливо опекал детей своих бывших подчинённых, работавших мелкими чиновниками, и [своих] бедных родственников. Когда он отправлялся с визитом к сановникам, его не могли остановить ни холод, ни жара. Тан всегда следовал букве закона, стремился к беспристрастности. Тем и прославился. Был строг на службе, но многие чиновники были преданы ему, он также пользовался авторитетом среди интеллектуалов. Чэнсян [Гунсунь] Хун не раз признавал его достоинства. [185]

Позднее, когда он разбирался с судебными делами о мятежах в Хуайнани, Хэншани и Цзянду, он досконально их изучил. И Янь Чжу, и У Бэя государь намеревался освободить. [Но Чжан] Тан возразил: «У Бэй находился у истоков мятежа, а [Янь] Чжу посылал соглядатаев в императорский дворец. Если их отношения с чжухоу очевидны, но их не казнить, то впоследствии невозможно будет управлять [государством]». Тогда государь согласился, что содеянное является преступлением. Это судебное дело и другие, ему подобные, были поставлены [Чжан Тану] в заслугу и выдвинули его в число сановников[944]. Постепенно его карьера шла вверх, и он был переведён на пост

юйшидафу.

В это время Хуньсе[-ван] и другие [сюнну] сдались [ханьцам]. Хань провела большой поход против сюнну[945]. От стихийных бедствий пострадали земли к востоку от гор; бедноте пришлось бежать с насиженных мест. Они попали в полную зависимость от властей на местах, но в уездных закромах было пусто. Тогда обратились за высочайшим разрешением на литьё серебряной монеты весом до пяти шу

и на введение монополии на выварку соли и выплавку железа, изъяв [доходы от этого] у крупных торговцев[946]. Выпустили указ, предписывающий доносить на уклоняющихся от налогов. Прижали богатеев, лишали их состояния, используя ложные обвинения в нарушении закона. Каждый день Сын Неба с таким интересом выслушивал доклады Тана о государственных расходах, что забывал о еде. Хотя должность чэнсяна была важнее, никакие дела в Поднебесной не решались без [Чжан] Тана.

Байсины испытывали тревогу за свою жизнь, [вспыхивали] беспорядки, уездные власти увеличили поборы, отбирали последнее, продажные чиновники грабили [народ], и его жизнь была как наказание. Начиная от гунов и цинов и ниже, до простого народа, все надеялись на Тана. Когда Тан заболел, Сын Неба лично навестил его, таково было уважение к нему.