Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

После того как Бай-гун Шэн вернулся в царство Чу, он, [65] озлобленный на правителя княжества Чжэн за убийство там своего отца, тайно готовил воинов-сышы, стремясь отомстить чжэнцам. На пятом году своего возвращения в Чу (483 г.) он попросил разрешения напасть на Чжэн. Чуский линъинь Цзы Си дал на это свое согласие. Но войска еще не выступили в поход, когда на Чжэн напало княжество Цзинь, и правитель Чжэн попросил Чу о помощи. Чуский правитель послал Цзы Си оказать такую помощь. Цзы Си заключил с чжэнцами союз и вернулся [в Чу]. Бай-гун Шэн с возмущением говорил: «Цзы Си виноват в том, что я не отомстил [правителю] Чжэн». Шэн сам принялся точить свой меч. Люди спрашивали его: «Для чего вы это делаете?» А Шэн отвечал: «Хочу этим мечом убить Цзы Си». Узнав про это, Цзы Си, смеясь, говорил: «Шэн подобен птенцу: что он может мне сделать?» [Но] четыре года спустя Бай-гун Шэн вместе с Ши Ци прямо во дворце неожиданно напал и убил линъиня Цзы Си и сыма Цзы Ци. Ши Ци добавил: «Нельзя не убить и

вана». Затем он принудил вана перейти в другой дворец. Оттуда один из сопровождающих Ши Ци по имени Цюй Гу перенес на себе чуского Хуэй-вана во дворец его матери Чжао-фужэнь[213]. Е-гун, узнав о мятеже Бай-гуна, во главе своих людей напал на Бай-гуна. Сторонники Бай-гуна потерпели поражение, сам он бежал в горы, где покончил с собой. Ши Ци взяли в плен, стали спрашивать, где находится тело Бай-гуна. Он молчал и его решили сварить заживо. Ши Ци сказал: «Если бы наше дело завершилось успехом, то я стал бы цином. Раз оно провалилось — меня сварят живьем, [но я] не отступлю от своих обязательств». Ши Ци так и не открыл, где находится тело Бай-гуна, и был сварен заживо, а Хуэй-вана призвали вновь занять престол.

Я, тайшигун, скажу так.

Поистине велики злоба и ненависть меж людьми! Правителям не следует опускаться до таких чувств в отношениях с подданными, а тем более — с равными себе. Последуй У Цзы-сюй призыву Шэ, они бы оба погибли, словно муравьи. Отбросив малый долг, [он] смыл большой позор и прославился в будущих поколениях, [но] как [все это] печально! Когда Цзы-сюй бедствовал у реки Янцзы, выпрашивал на дорогах еду, разве он в своих устремлениях хоть на мгновение забывал Ин? Он таился, терпел и [поэтому] прославил свое имя. Лишь доблестный муж мог достигнуть этого. Если бы Бай-гун не стремился занять место правителя, его заслуги и помыслы было бы невозможно превзойти!

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Чжун-ни ди-цзы ле чжуань —Жизнеописания учеников Конфуция[214]

Конфуций говорил: «Тех, кто учился у меня и был близок ко мне, насчитывалось 77 человек[215]. Все они были мужи редких способностей. Благородством поведения отличались среди них Янь Юань, Минь-цзы Цянь, Жань Бо-ню, Чжун Гун; умением в управлении государственными делами — Жань Ю и Цзи Лу; умением вести беседу — Цзай Во и Цзы Гун

[216]; [большой] ученостью — Цзы Ю и Цзы Ся[217]. Что же касается других, то [Цзэн] Шэнь был человеком ограниченным, [Чжуань Сунь] Ши — заносчивым, [Гао] Чай — глуповат, [Чжун] Ю — груб и неотесан, а [Янь] Хуэй неоднократно попадал впросак. [Дуаньму] Цы, не следуя велению судьбы, отдался торговой деятельности; его оценки часто были точны»[218].

Вот люди, к деяниям которых Конфуций относился с уважением: в Чжоу это был Лао-цзы, в [княжестве Малое] Вэй — Цюй-бо Юй, в [княжестве] Ци — Янь Пин-чжун, в Чу — Лао Лай-цзы, в Чжэн — Цзы Чань, в Лу — Мэн-гун Чо[219].

[Конфуций также] неоднократно упоминал о Цзан Вэнь-чжуне, Лю Ся-хуэе, Бо Хуа из Тунти[220], Цзе Шань-цзы. [Правда], все эти люди родились позднее Конфуция и не относились к его поколению.

Янь Хуэй по прозвищу Цзы Юань был родом из княжества Лу. Он был моложе Конфуция на 30 лет. Когда Янь Юань спросил [Учителя] о жэнь

(милосердии)[221], Конфуций ответил: «Если [люди] преодолеют себя и обратятся к ритуалу, то Поднебесная обратится к жэнь»[222].

Конфуций сказал: «Какой достойный человек этот Хуэй! Он довольствуется одной плетеной плошкой риса, одной баклажкой воды; живет он в грязном жалком проулке; другие не выдержали бы таких горестей, но Хуэй всегда радостен[223]. Янь Хуэй выглядит туповатым, но когда, [выслушав мои наставления], удаляется и размышляет наедине с собой, этого оказывается достаточно, чтобы проникнуть в [основы учения]. Хуэй [совсем] не глуп»[224].

[Конфуций говорил Янь Хуэю]: «Когда просят что-то сделать, [67] то действуешь; [когда тебя] отвергли, надо уйти в тень. Наверное, только мы с тобой поступаем подобным образом»[225].