Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания

В этом же году, в седьмой луне[134], Ши-хуанди достиг Шацю и тяжело заболел[135]

. Государь повелел Чжао Гао написать письмо княжичу Фу Су. В письме ему повелевалось: «Передай управление войсками Мэн Тяню, приезжай в Сяньян на траурную церемонию и похорони меня»[136]. Письмо было запечатано, но еще не вручено гонцу, когда Ши-хуан скончался. Это письмо и государственная [54]

печать находились у Чжао Гао. О кончине императора знали только [его] сын Ху Хай, чэнсян Ли Сы, Чжао Гао да пять-шесть доверенных евнухов; остальные же чиновники ничего об этом не знали. Ли Сы считал, что коль скоро государь умер вне столицы, а наследник не был назначен, нужно скрыть факт кончины. Тело Ши-хуана поместили в крытую спальную колесницу; чиновники, как и обычно, являлись с докладами; сюда приносили пищу; его приближенные-евнухи следовали за колесницей, подходили и докладывали обо всех делах.

Храня у себя письмо, адресованное Фу Су и уже запечатанное императорской печатью, Чжао Гао говорил княжичу Ху Хаю: «Государь скончался, не оставив указа о пожаловании сыновьям титулов ванов

, а только письмо старшему сыну. Когда старший сын прибудет, займет престол и станет императором, что будете делать вы, не имея даже клочка земли во владении?» «Это, конечно, так, — ответил Ху Хай, — но я слышал, что мудрый государь знает своих подданных, а мудрый отец знает своих сыновей; мой отец оставил нам свою волю, но не одарил всех сыновей владениями, о чем же еще можно говорить». Чжао Гао возразил: «Это не так, ведь ныне власть над Поднебесной, ее существование или гибель зависят от вас, от меня, Гао, и от чэнсяна. Я хотел бы, чтобы вы над этим подумали. Ведь повелевать людьми или быть подданным другого человека, распоряжаться людьми или находиться в распоряжении других — это не одно и то же!» Ху Хай ответил: «Отстранить старшего брата и поставить на престол младшего — это не отвечает справедливости; не получив повеления отца, идти на смертельный риск — это противоречит сыновней почтительности; будучи обделенным способностями и талантами, стремиться укрыться за чужими заслугами — это недостойно. Эти три вещи противоречат добродетели. Поднебесная мне не подчинится, сам я попаду в опасное положение, и на алтарях духов Земли и злаков перестанут приноситься жертвы».

Гао сказал: «Я слышал, что [Чэн] Тан и У[-ван] убили своих правителей, но в Поднебесной они прослыли справедливыми, их не посчитали нарушившими долг преданности своим правителям. Вэйский правитель убил своего отца, однако в княжестве Вэй его почитали за добродетели, и Конфуций говорил о нем и не считал [его] лишенным сыновней почтительности. Ведь когда совершают великие дела, не обращают внимания на мелочи, богато одаренный человек не страшится мелких отступлений от правил[137]

. У каждой [55] местности есть свои интересы, чиновники различаются своими заслугами. Тот, кто смотрит на мелочи, забывая важное, в будущем непременно пострадает. Тот, кто нерешителен, долго колеблется, впоследствии обязательно раскается; кто смел и решителен, тому содействуют духи людей и небесные духи, и он добьется успеха. Хотел бы, чтобы вы последовали этому!» Ху Хай, печально вздохнув, сказал: «Великое событие еще не обнародовано, траурная церемония еще не завершена, не следует ли об этом деле посоветоваться с чэнсяном?» Чжао Гао сказал: «Время, время — вот главное; промедление может разрушить план! Надо запастись продовольствием [в дорогу] и пуститься вскачь. Единственная опасность — это опоздать!»

Ху Хай тогда признал доводы Гао правильными, [но] Гао [добавил]: «Если не посоветоваться с чэнсяном, боюсь, что наш замысел не сможет осуществиться. Разрешите мне посоветоваться с ним от вашего имени».