История Египта c древнейших времен до персидского завоевания

Со времени смерти Рамсеса III до первых лет царствования Рамсеса IX прошло всего около 25 или 30 лет, и тот же самый верховный жрец в Эль-Кабе, который присутствовал на юбилее Рамсеса III, все еще занимал свою должность и при Рамсесе IX; а верховный жрец Амона в Фивах при Рамсесе IX Аменхотеп был сыном верховного жреца Рамсеснахта, занимавшего ту же должность при Рамсесе III и IV. Должность верховного жреца Амона, которая по меньшей мере один раз перешла от отца к сыну в эпоху XIX династии, стала, таким образом, вполне наследственной, и в то время, когда она перешла из рук Рамсеснахта к его сыну Аменхотепу в силу незыблемо утвердившегося принципа теократической преемственности власти, шесть слабых Рамессидов сменили друг друга, причем их могущество и престиж все убывали, ибо каждый из них боролся за кратковременное обладание шатким престолом. Тем временем Аменхотеп, верховный жрец Амона, процветал. Он пышно отреставрировал трапезную и кухню жрецов в храме своего бога в Карнаке, выстроенном 800 лет назад Сенусертом I. Мы видим, как могущественный жрец распоряжается по своему желанию податливым фараоном и получает от него всякие почести. В десятый год своего царствования Рамсес IX призвал Аменхотепа на большой передний двор Амонова храма, где в присутствии его политических сторонников и клевретов наградил рядом великолепных, богато украшенных сосудов из золота и серебра и драгоценными умащениями. Дни, когда подобные отличия давались в награду за военные доблести на полях Сирии, давно прошли, и вернейшей гарантией получения чинов стала ловкость жреца-карьериста. Передавая богатые дары верховному жрецу, фараон произнес хвалебную речь такого рода, что, читая ее, задаешься вопросом, сказана ли она государем подданному или подданным своему владыке. В то же время он сообщил Аменхотепу, что некоторые доходы, ранее принадлежавшие фараону, будут отныне поступать в сокровищницу Амона, и, хотя слова царя и не вполне ясны, по-видимому, все доходы, шедшие первоначально в царскую казну, а теперь долженствовавшие поступать в сокровищницу бога, должны были отныне собираться непосредственно храмовыми писцами, благодаря чему храм в известной степени становился на место государства. Все эти знаки отличия были дважды записаны Аменхотепом вместе с отчетом о его постройках на стенах Карнакского храма. Отчеты как о дарах, так и о знаках отличия сопровождаются, и тот и другой, большими рельефами, изображающими получение Аменхотепом царских даров и рисующими его фигуру с той же героической осанкой, как и у фараона, – вольность небывалая, о которой никогда еще до тех пор в истории Египта не смел и мечтать ни один сановник. Во всех подобных сценах вельможи, появлявшиеся перед царем, с незапамятных времен изображались как пигмеи перед колоссальной фигурой фараона, но верховный жрец Амона возвышался настолько быстро, что мог помериться своей осанкой с величественностью самого фараона, как на стенах храма, так и в делах государства. Он имел в своем распоряжении отряд храмовых войск, и, когда он, как мы видели, путем постепенного завладения сокровищницей захватил в свои руки все нити управления, он не поколебался помериться с фараоном силой. Естественно, что не сохранилось никаких данных относительно постоянных трений, которые должны были происходить между ними, единственным относящимся сюда свидетельством является показание на суде одной женщины в царствование Рамсеса IX, определившей время кражи в доме ее отца, сказав, что она произошла, «когда имело место возмущение верховного жреца Амона». Все нараставшее состояние дезорганизованности и беспомощности обнаруживается нами в главе, касающейся управления фиванским некрополем и сохранившейся в числе некоторых юридических архивов царствования Рамсеса IX. Фивы в то время быстро клонились к упадку, они перестали быть резиденцией фараонов уже 200 лет тому назад, но продолжали оставаться местом погребения всех царственных мертвецов. Благодаря последнему обстоятельству в их усыпальницах скопились огромные богатства в виде великолепных регалий, украшавших царские тела. В уединенной долине, в конце западной равнины, в самом сердце скал, почивали великие императоры, окруженные всем великолепием, источником которого служили им азиатские богатства; и теперь снова, как и в конце XVIII династии, их выродившиеся преемники, абсолютно бессильные поддержать империю, некогда принадлежавшую им, не могли даже оградить их тела от посягательств. В 16-й год правления Рамсеса IX царские гробницы у подножия западных скал были найдены разграбленными; в одной из них, где покоился Собекемсаф, фараон XIII династии, была похищена вся погребальная обстановка и нарушен покой его собственный и его жены в поисках ценных украшений на их телах. Виновники ограбления были схвачены и понесли кару, но расследование обнаруживает мрачные следы того, что чиновники, занимавшиеся им, были не совсем бескорыстны. Спустя три года, когда Рамсес IX сделал своего сына Рамсеса X своим соправителем, шесть человек были уличены в расхищении гробниц Сети I и Рамсеса II, откуда следует, что осмелевшие грабители покинули равнину и проникли в гробницы в скалах, окаймляющих заднюю долину. Рамсес II, разграбивший сам пирамиду Сенусерта II в Иллахуне, встречал теперь подобное же отношение к себе самому со стороны своих потомков. Далее пострадала гробница одной из жен Сети I и за нею гробница великого Аменхотепа III. В течение одного поколения, когда производились разграбления, были расхищены тела всех египетских царей и императоров, погребенных в Фивах, и изо всей линии фараонов, от начала XVIII и до конца XX династий, только одно тело, именно Аменхотепа II, было найдено лежащим в своем саркофаге, хотя и оно подверглось ограблению. Таким образом, в то время, когда гробницы египетских императоров в Фивах разграблялись и их тела обкрадывались и осквернялись, империя, созданная их мечом, доживала последние дни.