История эмоций

Наибольшую известность Экману принесла его теория шести базовых эмоций, которые, как он утверждает, люди всех культур испытывают и могут распознавать в других людях. Это радость, злость, отвращение, страх, грусть и удивление. Приводить здесь оригинальные английские названия для этих базовых чувств (happiness, anger, disgust, fear, sadness, surprise), как это делают многие исследователи, занимающиеся историческим, антропологическим, этнолингвистическим и просто лингвистическим изучением эмоций, представляется излишним, потому что выражение эмоций имеет место, согласно теории Экмана, прежде всего не в языке, а на лице. Для каждой базовой эмоции есть соответствующее, безошибочно опознаваемое выражение лица, которое никто не способен скрыть. Даже если кто-то намеренно пытается схитрить или если социальные нормы (в терминологии Экмана – «правила отображения») запрещают демонстрировать базовые эмоции, микровыражения всегда выдают их. Микровыражения часто занимают лишь доли секунды, но все равно «просачиваются» сквозь любую маску, которой человек надеется скрыть свои чувства[580].

Главным проявлением базовых эмоций являются универсальные выражения лица, или, говоря более общим языком, «характерные универсальные сигналы» (distinctive universal signals). На этом Экман всегда настаивал, какие бы зигзаги он ни делал в своих попытках выработать оптимальные дефиниции[581]. Менялись с течением времени только набор и количество базовых эмоций: так, в 1992 году Экман писал, что базовых эмоций шесть – это злость, страх, грусть, радость, отвращение и удивление – и есть еще пять, которые, как может выясниться, тоже входят в эту группу: презрение (contempt), стыд (shame), чувство вины (guilt), смущение (embarrassment) и благоговейный трепет (awe)[582]

. Два года спустя речь шла уже о пяти точно установленных и трех потенциальных базовых эмоциях:

Имеются убедительные свидетельства того, что существуют общие для всех культур выражения лица, соответствующие пяти эмоциям: злости, страху, грусти, наслаждению и отвращению. Нет пока согласия относительно того, существует ли единый для всех культур сигнал удивления, презрения, стыда/вины[583].

Столь быстрая перемена мнения относительно количества таких, казалось бы, «жестких», неизменных феноменов, как базовые эмоции, может удивить тех, кто работает в области гуманитарных наук, и породить у них принципиальные сомнения в теории Экмана, однако с точки зрения естественных наук ничего страшного в этом пересмотре ученым своих взглядов нет: естественно-научная эпистемология с середины XIX века подразумевает гораздо более быстрый ход прогресса знания, нежели гуманитарная, в том числе историческая, в которой с 1980‐х годов под влиянием постструктурализма все больше воцаряется плюрализм, разные эпистемы налагаются друг на друга, и даже там, где логика прогресса по-прежнему властвует, считается, что он движется вперед относительно медленно: в гуманитарных науках зачастую проходят десятилетия, прежде чем одна истина сменится другой[584]. В естественно-научных же дисциплинах любое добытое знание живет лишь до тех пор, пока не будет добыто более новое; можно даже сказать, что предназначение познания заключается в том, чтобы устаревать и уступать место новому. В рамках этой логики вполне допустимо проводить все более тонкие и точные эксперименты, не ставя точку и не говоря, что достигнут «истинный» окончательный результат. Соответственно, с точки зрения естественных наук ничего нет страшного в том, что Экман какое-то время рассматривал возможность существования «сложных» эмоций, возникающих путем «смешения» базовых. Проверял он эту гипотезу, изучая чувство «самодовольства» (smugness), которое «можно рассматривать как смесь двух базовых эмоций – радости и презрения»[585]

. Впоследствии Экман сузил определение базовых эмоций и утверждал, что только их и можно вообще называть «эмоциями»[586].

Каким путем пришел Экман к своей идее базовых эмоций? Историк науки Рут Лис (*1939) критически проанализировала этот путь и описала его, назвав свое исследование, вслед за Мишелем Фуко, «генеалогией настоящего». Она понимает под этим диагноз актуальной интеллектуальной тенденции – в данном случае «эмоционального поворота», то есть обращения многих гуманитарных наук и наук о жизни к изучению чувств. Исследовательница выявляет его позиции, общие для разных дисциплин, или «структуру», и его источники[587]. Случай Экмана Лис описывает как историю, в которой линии развития научной практики (например, применения фотографии в лабораторных экспериментах) сходятся с интеллектуальными и культурными тенденциями.