Читаем История эмоций полностью

Хайдер считал, что

Эмоциональное поведение культурно конструируется на панкультурной основе, а отсюда следует, что конечной целью исследования является отделить одно от другого[567].

Оппозицию между социальным конструктивизмом и универсализмом Хайдер представляет так, что антрополог Кэтрин Латц оказывается радикальной социальной конструктивисткой, а психолог Джерри Баучер – радикальным универсалистом. При таком взгляде на научный ландшафт позиция Экмана выглядит золотой серединой, поскольку признает право на существование как за универсалиями (в виде базовых эмоций), так и за культурной спецификой (в виде «правил отображения»). Сам Хайдер считал, что один лагерь – это «панкультуралисты, которые думали, что все эмоции повсюду одинаковы», а другой – «поборники культурного партикуляризма, которые думали, что все всегда различно»[568]

. Другими словами: с одной стороны был «панкультурный универсализм тех, кто просто игнорирует возможное влияние различных культур. Здесь особенно много психологов». С другой стороны был «культурный релятивизм тех, кто просто игнорирует или отрицает панкультурные явления, обнаруженные в результате исследования мимики […] Сюда я отношу большинство этнографов». Преимущество перед обоими радикальными лагерями Хайдер отдавал «компромиссным позициям
таких исследователей, как Экман, тех, кто считает, что панкультурные выражения лица опосредуются культурными правилами отображения»[569].

Подход Хайдера базируется на одном гигантском допущении: на уверенности в существовании универсальных базовых эмоций, которая, в свою очередь, основана на мимических экспериментах Экмана. Они будут рассмотрены более подробно в следующей главе, а здесь следует заметить, что предположение Экмана вовсе не доказано: наоборот, оно энергично оспаривается и в экспериментальной психологии, и в других науках. Но развалится ли собственно эмпирическая работа Хайдера в области лингвистической антропологии эмоций, если выдернуть из-под нее этот экмановский ковер? Едва ли. Ведь она не нуждается в теории базовых эмоций Экмана, потому что представляет собой классическое исследование по лингвистической антропологии эмоций, подобное работам Нико Бенье или Кэтрин Латц о fago и song[570].

Конкретно анализ Хайдера заключался в следующем: он взял четыре языка, для которых он предполагал различные степени культурного родства: минангкабау, минангкабау-индонезийский, литературный индонезийский и американский английский. Такой выбор, как он считал, обеспечивал бóльшую степень культурного разнообразия, чем в другом аналогично построенном сравнительном исследовании, которое Хайдер оценивал как наиболее амбициозное на тот момент: там рассматривались шесть языков в Европе и Израиле, а потому, на его взгляд, культурные различия заведомо были гораздо менее значительными[571]

. Из выбранных им четырех языков Хайдер взял слова, которые в соответствующих культурах могли быть классифицированы как слова для обозначения эмоций, и составил для их семантики «когнитивные карты» – графические представления смысловых связей в пределах одного языка, а также между различными языками. Это позволило визуализировать семантические сходства между лексическими выражениями эмоций. Например, в трех индонезийских языках слово takut, означающее приблизительно «страх», гораздо более тесно связано с «чувством вины» (guilt), чем английские понятия для страха, то есть это всегда еще и «презрение, стыд»[572].

Даже концепция эмоций, которую Хайдер разработал на основе этой «когнитивной картографии», на самом деле сложнее, чем можно подумать, основываясь на его вступительных замечаниях, посвященных Экману. Во-первых, Хайдер считал, что эмоции – это всегда смешанные состояния. Это до известной степени противоречило представлениям Экмана о базовых эмоциях, а с другой стороны, было более созвучно тем выводам, к которым пришли ученые в других разделах психологии[573]. Во-вторых, эмоции Хайдер рассматривал не как состояния, а как процессы. Графически он представил такой процесс в виде «потока эмоции» (ил. 12).


Ил. 12. Поток эмоции по Карлу Хайдеру


Он описал этот поток эмоции следующим образом:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука
Дворцовые перевороты
Дворцовые перевороты

Людей во все времена привлекали жгучие тайны и загадочные истории, да и наши современники, как известно, отдают предпочтение детективам и триллерам. Данное издание "Дворцовые перевороты" может удовлетворить не только любителей истории, но и людей, отдающих предпочтение вышеупомянутым жанрам, так как оно повествует о самых загадочных происшествиях из прошлого, которые повлияли на ход истории и судьбы целых народов и государств. Так, несомненный интерес у читателя вызовет история убийства императора Павла I, в которой есть все: и загадочные предсказания, и заговор в его ближайшем окружении и даже семье, и неожиданный отказ Павла от сопротивления. Расскажет книга и о самой одиозной фигуре в истории Англии – короле Ричарде III, который, вероятно, стал жертвой "черного пиара", существовавшего уже в средневековье. А также не оставит без внимания загадочный Восток: читатель узнает немало интересного из истории Поднебесной империи, как именовали свое государство китайцы.

Мария Павловна Згурская

Культурология / История / Образование и наука