Читаем История греческой литературы Том II полностью

Только с открытием текста "Афинской политии" мы можем судить о том, какой ясности и простоты достигла историческая проза у аттических писателей конца IV века и в какой мере отразились на ней те усовершенствования, которые были выработаны теоретиками как исократовской, так и перипатетической школы.

"Политика"[165]

, в которой Аристотель излагает учение о государстве, носит характер не умозрительного построения подобно "Государству" Платона, а является исследованием и оценкой исторически сложившихся форм государственной жизни полисов Эллады. Практическое учение Аристотеля является попыткой принципиального оправдания греческого рабовладельческого государства и вместе с тем исследованием тех средств, которые могли бы его укрепить в эпоху, когда греческая государственность клонилась к упадку.

В своей "Этике" Аристотель дал исследование совершенной человеческой деятельности. Совершенная деятельность и вообще деятельность человека, по его мнению, возможна только в общении. "Человек по природе — животное общественное" (ἄνθροωπος φύαει πολίτικόν ζῷον) — говорит он ("Политика", I, 1,9, 1253a, 2-3). Свое назначение человек находит в самодовлеющем (αὐτάρκης) общении.

Таким самодовлеющим или "самодостаточным" общением не может считаться ни семья (οἰκία) с ее тремя видами власти (супружеской — мужа над женой, отеческой — отца над детьми и деспотической — господина над рабами), ни соединения семей в селении (κῶμαι), но только государство (πόλις) как такое соединение селений, которое имеет все необходимое для "самодостаточного" существования (αὐτάρκεια).

Вне государства человек не может выполнить свое назначение. "Человек, нашедший свое завершение в государстве, — совершеннейшее из творений, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, занимает жалчайшее место в мире" ("Политика", I, 1, 12, 1253 а 31-33, перев. Жебелева). Поэтому Аристотель решительно возражает против учений софистов, считавших государство искусственным учреждением, созданным ради охраны прав. "Государство, — говорит Аристотель, — появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами... в целях совершенного самодовлеющего существования" ("Политика" III, 5, 13, 1280 b 29-35).

Однако Аристотель, будучи верен идеологии рабовладельческого общества, исключал из этого общения рабов, которые не входят в число граждан, и в своей "Политике" пытался дать принципиальное обоснование рабства, деля людей на предназначенных по природе властвовать и предназначенных по природе подчиняться. "...Рабское хозяйство он рассматривал как не преходящее"[166]

.

Наряду с принципиальным оправданием рабства Аристотель отстаивает частную собственность, считая, что с уничтожением ее уничтожается и само государство, а оно, как мы видим, по мнению Аристотеля, не продукт установления, а обусловлено человеческой природой.

В зависимости от целей, которые ставят правители государства, Аристотель различал правильные и неправильные государственные устройства. Правильным государственным строем Аристотель считал такой, при котором преследуется общее благо, независимо от того, правит ли один, немногие или многие; неправильным — такой, при котором преследуются частные цели правителей. Наряду с этим Аристотель различал государственные формы в зависимости от количественного отношения правителей и управляемых, Таким образом, Аристотель насчитывает три правильные государственные формы: монархию (правление одного), аристократию (правление немногих) и политию (правление многих), и три неправильные государственные формы: тираннию, олигархию и демократию, которые развиваются из соответствующих правильных, когда цель общего блага подменяется частными целями одного, немногих или многих правителей.

Вопрос о наилучшей форме того или иного государства должен решаться, по Аристотелю, не отвлеченно, но на основании конкретных условий жизни, в частности в зависимости от добродетельности граждан и распределения богатств между ними. Например, монархия будет лучшей формой в тех случаях, когда один превосходит остальных в добродетели; аристократия — когда добродетелью обладают немногие, и полития — когда все равны по добродетели. Нарушение правильного соотношения между формами государства и нравственным и экономическим состоянием граждан ведет к вырождению государственных форм, восстаниям и к сменам форм государственной жизни. Для предупреждения восстаний Аристотель рекомендовал смягчать крайности одних форм заимствованием принципов других форм государственной жизни.

Подчеркивая существенное значение имущественного неравенства, Аристотель рекомендовал смягчение крайности богатства и бедности путем усиления среднего сословия, преобладание которого обеспечивает прочность государственного строя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука