История греческой литературы Том III

1. Речи, являющиеся отголоском современных Либанию событий или касающиеся его профессиональных интересов (около 70).

2. Так называемые декламации, т. е. речи, касающиеся вымышленных ситуаций. Действующими лицами в них являются либо мифологические или исторические личности, либо отвлеченные типические фигуры — престарелый отец, непочтительный сын, скупец, парасит и т. п. (около 50).

3. Письма, которые сохранились в числе свыше тысячи и все же составляют не очень большую часть всей корреспонденции Либания, так как охватывают только два периода его жизни (355-363 гг. и 388-393 гг.). Конечно, трудно предположить, что Либаний вел такую широкую переписку только в эти годы.

Особняком стоит очень интересное произведение Либания — его автобиография из 283 глав, с которой наиболее удобно начинать знакомство с творчеством Либания. Это, по существу, первая подлинная обширная автобиография из античной литературы, дошедшая до нас, и чрезвычайно странно, что она очень мало привлекала к себе внимания исследователей. "Автобиография" носит название "Жизнь, или о своей судьбе". Этот подзаголовок имеет большое значение для всей ее композиции. Либаний, по-видимому, для многих был предметом зависти; его блестящие успехи и дружба с императором Юлианом составили ему репутацию удачника; и вот он пишет подробную историю своей жизни, "чтобы все увидели, что боги смешали жребии моей судьбы и что я не являюсь ни счастливейшим, ни несчастнейшим" ("Автобиография", 1). Эту мысль Либаний проводит через всю автобиографию, не раз указывая, какой факт его жизни можно считать удачей, какой нет и что пошло ему на пользу, а что повредило. Такое освещение потребовало от Либания внимательного пересмотра всей жизни; разумеется, дело не обошлось без риторических прикрас, как это большей частью бывает в автобиографиях; но в общем Либанию удалось очень ясно и живо изобразить самого себя. Эта автобиография является ярким свидетельством полного переворота в психологии и интересах человека в последний период античного мира. Судя по тому, что Либаний написал такое огромное произведение, конечно, не для собственного удовольствия, жизнь частного лица интересовала читателей. Либаний кое-где делает такие же оговорки, как в свое время Ксенофонт, — о том, что он, может быть, слишком много пишет о частностях; но между тем, как Ксенофонт действительно считает, что всему личному в серьезной книге не место и как бы извиняется за свою любовь к индивидуальным характеристикам даже крупных исторических деятелей, Либаний сразу становится в позицию нападающего: рассказав очень живо о том, как у него украли любимый экземпляр Фукидида, он прибавляет: "Никогда я не получал такого удовольствия, если читал [его] по другой книге [подразумевается, по другому экземпляру, — М. Г.]; пусть смеется, кто хочет, полагая, что я слишком серьезно говорю о пустяках, — смех невоспитанных людей нестрашен" ("Автобиография", 150).

В европейской литературе наиболее напоминает автобиографию Либания произведение Гете "Из моей жизни" ("Поэзия и правда"). Их сближает желание изобразить свою жизнь как путь, предназначенный судьбой, в котором почти каждое событие имеет особое значение; но так же как в автобиографии Гете главную прелесть составляют не рассуждения о во-ле судьбы, а прекрасное изображение психологии ребенка и подростка, автобиография Либания очень ценна как первая попытка дать цельный портрет живого человека.

Речи Либания чрезвычайно разнообразны. Многие из них затрагивают государственные и общественные темы, большей частью не в свете философских или юридических теорий (как речи Фемистия), а в связи с отдельными историческими событиями или с вопросами городского управления Антиохии, например, речи о курии и налогах (№ 48-50), о мятеже солдат в антиохийской гавани (№ 19), речь против градоправителя Тисамена (№ 33) и др. С несколько более широкой, государственной точки зрения написаны все речи, касающиеся императора Юлиана (например № 12 — "О Юлиане самодержце", № 13 — "Приветствие Юлиану" и две большие речи, написанные после смерти Юлиана, — № 16 и № 18, в которых он дает обзор деятельности своего царственного ученика); однако и в них гораздо больше выступает любовь Либания к Юлиану как к своему воспитаннику и выдающемуся человеку и сочувствие его религиозной реформе, чем интерес к той всеобъемлющей перестройке государства и преобразованию морали, которые задумал Юлиан; более того, когда Юлиан разгневался на легкомысленное и даже враждебное отношение антиохийцев к его религиозному рвению, Либаний выступил ходатаем за свой родной город перед императором, защищая тех, кого по существу должен был бы осуждать.

Большой интерес представляют речи Либания, посвященные вопросам изучения и преподавания ораторского искусства и быту риторов-педагогов.