История яда

Умерщвление посредством яда иногда достигало крайней степени изощренности. Ориенталист Ж.-Ж. Матиньон рассказывает о том, как в Китае казнили впавших в немилость императорских сановников. Поначалу данная форма самоубийства по приказу вызывала нарекания, но в конце концов китайские ученые и медики пришли к выводу, что она себя оправдывает. Высокопоставленный чиновник, осужденный императором на смерть, получал словно бы в подарок от монарха шкатулку, в которой лежал очень тонкий шелковый шнурок желтого цвета; его назначение не вызывало никаких сомнений. Помимо шнурка, в шкатулке находился еще мешочек с ядом и один или несколько листочков золотой фольги. Посылая провинившемуся этот ларчик, Сын Неба оказывал ему тем самым последнюю милость. Ведь если бы чиновника прилюдно обезглавили или разорвали надвое, он никогда бы не смог попасть в блаженную страну праотцов. Мало того, сановник имел право сам выбрать себе смерть, наиболее соответствующую его положению. Высыпав яд на ладонь, китаец широко открывал рот и с силой вдыхал в него тонкую золотую фольгу; листочек закупоривал глотку и полностью закрывал доступ воздуха в легкие. Так человек и умирал, не теряя собственного достоинства. Иногда, правда, приходилось повторять эту процедуру по нескольку раз, но желание государя в конце концов всегда было удовлетворено.

«Опись имущества»

Античность постепенно заволакивалась дымкой веков, человек приобретал все новые и новые познания, и медикам, аптекарям, парфюмерам и вообще всем тем, кто пользовался токсическими веществами, становилось тесно в границах, установленных некогда Галеном. Учение знаменитого мастера считалось теперь пройденным этапом, его систему осуждали. Но прежде чем окончательно распрощаться с прошлым, необходимо было составить подробную опись имущества, ибо, если ученый не в состоянии объяснить действие яда, чего стоят все его мудреные штудии? Система, основанная на наивном правиле симметрии, дышала на ладан. Здоровье уравновешивает болезнь, как противоядие уравновешивает яд. Убеждение более чем примитивное, но талантливые люди, вроде Пьетро д’Абано, посвятившего папе Клименту VIII трактат о животных ядах, все еще крепко за него держались.

В своем труде Пьетро д’Абано анализирует токсические вещества, исходя из священнейшего принципа симметрии, в соответствии с которым яд рассматривается как «антипища»: «Если животные и растения, которые мы едим и перевариваем, питают наше тело и являются основной предпосылкой его существования, то яды, попадающие к нам в кровь или в желудок, наоборот, истощают и отравляют наш организм…»

Бесстрашно пускаясь в запутанные рассуждения, специалисты-токсикологи в первую очередь пытались установить природу яда. Токсические вещества обычно распределяли по четырем категориям: горячие, холодные, сухие и влажные. Выбор противоядия, естественно, проводился по указанному выше закону симметрии. Например, если яд был «горячим», прописывали «холодное» лекарство. Если речь шла о «сухой» разновидности, следовало подыскать «влажное» вещество и т. д. Тем не менее, природа и способ действия яда оставались тайной за семью печатями, их еще предстояло открыть. А пока каждое конкретное вещество распознавали по действию, которое оно оказывало.

Наряду с указанными проблемами существовали и другие, более узкого плана; медики и аптекари очень любили о них дискутировать.

Например, териак. Всегда ли эта магическая микстура оказывается действенной или же она проявляет свои безоаровые свойства лишь эпизодически? Еще более важный вопрос: существуют ли яды, которые в определенные периоды являются совершенно безвредными, а в другие — смертельно опасными? Отравители и их потенциальные жертвы до конца XVI в. бились над этой насущной проблемой, но окончательно решить ее так и не смогли. В те времена обычно различали три группы ядов. В первую входили вещества минерального происхождения, такие, как ртуть, медь, арменит, жженый свинец (окись свинца), реальгар и многие другие. Вторую группу составляли яды растительного происхождения, представленные аконитом, несколькими разновидностями грибов, круглой тыквой (?), сардонической травой и олеандром. И наконец, животные яды, «противоположные натуре человека и враждебные всему роду человеческому». Они представляют собой беспорядочную смесь из змей, зверьков жареных и удушенных, зверьков сгнивших, убитых молнией и умерших своей смертью, ну и конечно же из бешеных животных. Остановимся подробнее на морском зайце, который занимал видное место в ядовитом бестиарии со времен античности до Ренессанса. Франсуа Рошен, служивший хранителем печати университета Монпелье (по тем временам весьма высокая должность), ничтоже сумняшеся заявляет, что от одного вида этого животного «беременных женщин тошнит, и они до времени выкидывают плод…» На самом же деле грозный морской заяц — обыкновенное млекопитающее, довольно крупное, но зато совершенно безобидное.