История Индии

Первая афганская война считается самым крупным поражением британцев на Востоке вплоть до самой Второй мировой, когда японцы, ровно через сто лет, высадились в Малайе и захватили Сингапур. И в обеих этих войнах большую часть солдат и большую часть погибших составляли индийцы, а не британцы. Человеческая трагедия Индии скрыта под грудой имперской спеси Британии. Даже те сипаи, которым посчастливилось пережить поход на Кабул, вернувшись в Индию, часто становились изгоями. «Это убивает меня!» — восклицал Сита Рам. сипай-брахман, который попал в плен, а затем бежал в Индию и был представлен как «надежный свидетель событий»^{333}

. В Афганистане Сита Рам был рабом, большинство его товарищей насильно обратили в ислам, они потеряли свой кастовый статус, нарушив запрет покидать Индию. Выжившие подверглись такому остракизму, что «я почти жалел, что не остался в Кабуле, где ко мне были не столь беспощадны»^{334}

. Та же предвзятость по отношению ко всему «заморскому» привела к небольшому мятежу во время Бирманской войны. Но в Афганистане ущемленное кастовое сознание не исцелилось бальзамом побед, восстановление статуса не было оплачено новыми завоеваниями. Служба в войсках Ост-Индской компании вдруг перестала быть престижной. Преданность делу компании стали проявлять реже, зато больше внимания уделялось условиям службы.

Хуже того, в запруженных телами теснинах реки Кабул красные от крови воды смыли миф о непобедимости солдат Компании, дисциплине армии и храбрости офицеров. Скорое новое вторжение и тяжкие карательные меры до некоторой степени восстановили бы британскую гордость, но, поскольку страна была опустошена до крайности, вставал вопрос о политической мудрости или, вернее говоря, о безумии «глиняных идолов» из Симлы и Калькутты, отдававших подобные приказы.

Завоевание и присоединение Синда в 1843 году — побочный результат нового вторжения в Афганистан — этих сомнений не рассеяло. Генерал-майор сэр Чарльз Нейпир мудро заметил: «У нас нет права захватывать Синд». Но даже он «втравливал» (его собственное слово) жителей Синда во враждебные действия, а затем со всей возможной грубостью проводил то, что называл «дозой очень выгодного, полезного, человечного жульничества». Он пачками нарушал договоры, заключенные им же самим с эмирами Синда. В Британии его методы повсеместно осуждали. Существует история о том, как Нейпир отправил известие о своей победе с помощью одной из самых коротких телеграмм: «Синдство совершено». На самом деле, такой заголовок напечатал английский юмористический журнал «Панч», поскольку Нейпир действительно совершил настоящее свинство, расположив к себе эмиров, а потом отняв у них владения. В Англии по этому поводу поднялась буря критики^{335}

. Впоследствии Синд, хотя в Карачи и построили морской порт, не мог обеспечить доходов, на которые рассчитывал Нейпир. Хуже того, людям наподобие сипая Ситы Рама он доставил новые огорчения, поскольку большая часть Синда находилась за Индом и служба в его гарнизонах грозила проклятием — потерей касты. А компенсация за «заморскую» службу уже не полагалась, поскольку теперь это была британская территория. Неудивительно, что в бенгальских отрядах, отправленных в Синд, то и дело вспыхивали мятежи.

Маунтстюарт Элфинстон, возглавивший первое британское посольство в Афганистане в 1809 году, затем последний британский резидент при дворе пешвы в 1816-м, еще позже написавший превосходный труд по истории Индии, сравнивал поведение британцев в Синде после афганского похода с драчуном, которого на улице поколотили и он идет домой бить жену. Но если Британия — драчун, Синд — его несчастная жена, а Афганистан — улица, то хозяин улицы — Лахор. Чтобы не злить Ранджит Сингха, Дост Мухаммеда рисовали злобным врагом. Чтобы не пересекать сикхское царство в Пенджабе, «Индская армия» совершила тяжелый переход через Афганистан. Чтобы не допустить синдо-сикхского союза, пришлось сместить эмиров. Совершалось неслыханное — британцы ходили на цыпочках вокруг индийского правителя. Ранджит Сингх для прибоя британских завоеваний оказался утесом пенджабского гранита.