История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Сам Гитлер выглядел разбитым катастрофой. Он удалился в свой унылый командный бункер в Растенбурге и становился все более задумчивым, желчным и мизантропичным. Его здоровье ухудшилось, он страдал от проблем с кишечником, головных болей и бессонницы. Он заметно постарел, а его волосы поседели. Его врачи назначали ему инъекции вытяжек из желез и антидепрессанты. Он часами изучал карты и отдавал приказы о выполнении мелких задач небольшими подразделениями. Гитлер никогда не придерживался устоявшегося, упорядоченного графика, и всегда предпочитал ночную активность. В этом отношении он был похож на Черчилля. В дни побед и славы он постоянно перемещался по Германии, посещая заводы и школы, как средневековый монарх. Теперь его поведение стало непостоянным и вспыльчивым.

Истерики Гитлера были чудовищными. Все его генералы были «трусливыми швайнхундами». Он больше не выступал на вечерних встречах со старшими офицерами и почти никогда не выходил из личных покоев до темноты. Большинство совещаний проводилось ночью и часто затягивалось почти до рассвета, оставляя участников без сил. Некоторые историки сейчас считают, что один из врачей Гитлера случайно отравил его солями ртути, из-за чего его левая рука онемела.

Его власть над армией, основанная на прежней непогрешимости, исчезла. Он стал еще более подозрительным и начал беспокоиться (с полным на то основанием) о личной безопасности. Покушение Штауффенберга и последующее раскрытие участия в нем многих высокопоставленных офицеров, которых он уважал, глубоко ранили его гордость и самоуважение. Генерал Гудериан, который по-прежнему был его любимцем, описал эту трансформацию следующим образом: «Его левая рука дрожала, спина была согнута, взгляд потух, глаза выпучились, но не имели прежнего блеска, щеки покраснели»[218]

.

Маршал авиации Геринг, летчик-истребитель в Первую Мировую войну, обладатель Железного креста и некогда заместитель и доверенное лицо Гитлера, впал в немилость. Он обещал, что люфтваффе смогут спасти армию под Сталинградом и что ни один бомбардировщик союзников никогда не достигнет Рура. В августе 1943 года, когда бомбардировки немецких городов усилились, во время выступления в Берлине его осыпали гневными криками: «Вы говорили нам, что защитите нас от RAF» и «Когда прекратятся воздушные налеты?»[219]. В конце 1943 года Геринг удалился на свою виллу Каринхалл, где находил утешение в охоте, морфии и коллекции произведений искусства мирового класса, награбленной в основном во французских музеях и у богатых евреев.

После Сталинграда на всем Восточном фронте немецкие армии начали постепенно отступать, как показано на карте на рисунке 12.1. Угроза для Москвы исчезла. Блокада Ленинграда была снята. Что касается положения немецкой армии, все еще остававшейся в России, то, как сказал один генерал, «мы находимся в положении человека, который схватил волка за уши и не смеет его отпустить»[220]. Черчилль в книге «Петля судьбы» писал о Сталинграде: «Эта сокрушительная катастрофа положила конец чудовищным усилиям Гитлера завоевать Россию силой оружия и уничтожить коммунизм с помощью столь же одиозной формы тоталитарной тирании». Череда нацистских завоеваний, охватившая на своем максимуме большую часть Европы до границы Азии и Волги, и почти до Нила в Африке, прекратилась, чтобы никогда больше не вернуться.

В Соединенных Штатах, которые были заняты собственной кровопролитной войной на Тихом океане, важность капитуляции под Сталинградом осознали лишь много позже. Фондовый рынок, который успокоился после ралли, вызванном битвой за Мидуэй, практически проигнорировал новости из России. Однако, как отмечает Энтони Бивор в эпической истории «Сталинград», влияние этой победы на остальной мир было весьма значительным. В оккупированной Европе движения сопротивления воспряли духом благодаря ощущению изменившейся ситуации. Героизм Красной армии и мелькающие кинохроники длинных колонн оборванных немецких пленных, бредущих по бесконечным степям, разрушали миф о непобедимости немецкого оружия. Что еще важнее, капитуляция под Сталинградом убедила многих скептиков и сомневавшихся во всем мире в том, что коммунизм является динамичной мировой силой, что возымело соответствующее влияние на послевоенную политику. И, как отметил Черчилль, Сталин стал еще более властным и несговорчивым. Уступки, сделанные ему в Ялте, были частично обусловлены Сталинградом.

Влияние Сталинградского поражения на экономику Германии