История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Слабая, неподготовленная армия США

Из своего штаба в Японии Макартур быстро перебросил регулярную 24-ю пехотную дивизию под командованием генерала Уильяма Дина, которая находилась на гарнизонной службе, и полк морской пехоты. 24-я дивизия представляла собой смесь опытных кадровых солдат, решивших остаться в армии после окончания Второй мировой войны, и молодых призывников без боевого опыта. Гарнизонная служба в Японии в то время считалась лучшим выбором и роскошным назначением, потому что иена была очень дешевой. Офицеры и унтер-офицеры жили за пределами базы со своими японскими подружками; японские мамы-сан застилали солдатам постели, стирали одежду и начищали сапоги. Пиво в офицерских и унтер-офицерских клубах стоило 10 центов за кружку на разлив. Самым напряженным маневром, который дивизия совершила за предыдущий год, было восхождение на гору Фудзи. 24-я дивизия была недоукомплектована, не в лучшей форме и в основном оснащена оружием времен Второй мировой войны. Северокорейцы попросту сжевали их.

Макартур в мемуарах ярко описывает визит, который он совершил на место сражения 29 июня. При всех своих недостатках генерал был храбрым человеком. Несмотря на возражения, он заставил свой самолет, «Батаан», приземлиться на передовую взлетно-посадочную полосу, и он пошел вперед под огонь, чтобы наблюдать за за ходом сражения.

«Всего в миле от нас я мог видеть башни дыма, поднимающиеся от руин этого города XIV века… в агонии разрушения. Постоянно слышался треск красных минометов, пока враг спускался к мостам. Подо мной, обходя обе стороны холма, поспешно отступали колонны дезорганизованных войск, тусклый цвет их неровных рядов перемежался то тут, то там ярко-красными крестами санитарных машин с ранеными, стонущими людьми. В небе посланниками смерти завывали ракеты, повсюду стояли смрад и полное запустение поля боя после поражения. На всех дорогах в клубящейся пыли, окутанной человеческой массой, двигались беженцы. Но среди них не было ни истерики, ни хныканья»[258].

Генерал пропустил случившийся в тот же день ужасный инцидент. Кричащие массы южнокорейских граждан в повозках, старых автомобилях и на велосипедах, бегущих на юг из города, запрудили четыре моста через реку Хан. Толпа была в панике. Командование РК приказало взорвать три моста, несмотря на толпы людей на них, и приказ был исполнен. Сотни людей взлетели в воздух[259]. Оставался один мост для войск РК, все еще остававшихся в Сеуле, но северокорейцы быстро приближались. По словам Уильяма Манчестера, Макартур коротко изучил ситуацию в бинокль и приказал: «Пошли отсюда». Затем его кортеж направился обратно к самолету.

Армии США и Южной Кореи отступают с боями

Вернувшись в Токио, Макартур решил организовать «упорядоченный отход» в направлении Пусана в 275 милях к югу. Он признал, что у него не было достаточно сил, чтобы остановить северокорейское наступление, и что ему нужно выиграть время. Его вполне разумная стратегия заключалась в том, чтобы разменять время на пространство. Он собирал подкрепления и доставлял их в Пусан по морю и по воздуху. Ширина фронта в Корее составляла 150 миль. Местность представляла собой переплетение долин с рисовыми полями, испещренными оросительными канавами, и грунтовых дорог, перемежающихся с крутыми холмами и даже небольшими горами. Покрытые толстым слоем грязи дороги, забитые сотнями тысяч беженцев с имуществом в повозках с волами, двигавшихся на юг, представляли собой хаос. В корпусе морской пехоты распространилась шутка, что Корея, усеянная горами и долинами, была самой большой страной в мире. К середине июля Макартур развернул 1-ю кавалерийскую и 25-ю дивизии, но обе они были не лучше приспособлены для ведения интенсивных боевых действий на суше в условиях экстремальной жары, чем 24-я дивизия.