История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Письма и телеграммы, которые сыпались в Белый дом, порицали Трумэна за его «грубый язык» и «мелкий, инфантильный ум» во время национального кризиса. «Вы показали всему миру, что вы ничтожество, маленький, самовлюбленный писклявый мальчишка», – гласило одно из них. Некоторые сочувствовали Трумэну, говоря, что он отреагировал так, как должен был отреагировать любой преданный отец. Тем не менее, этот инцидент заставил интеллектуальную элиту и СМИ в Нью-Йорке, Чикаго и Вашингтоне потерять еще больше доверия к президенту, которого они презирали как человека небольшого ума. Они безжалостно высмеивали его. Это было одним из самых тяжелых моментов его президентства. Помните, что Трумэна не ценили, пока он был президентом, и только потом он стал своего рода народным героем, «капитаном с могучим сердцем», как описал его Дин Ачесон. Что касается Маргарет Трумэн, то она была сначала убита письмом отца, но затем тронута его преданностью.

Как бы то ни было, Нью-Йоркская фондовая биржа после письма Хьюма резко упала примерно на неделю. Падение оказалось отличной возможностью для покупки, как показано на рисунке 14.4. Американский фондовый рынок собирался начать фантастический взлет. Рыночная толпа может быть иррациональной в своей немедленной реакции на неожиданное событие. Иногда она заблуждается в общепринятой мудрости или слишком эмоциональна, и рынок может ошибаться в своей первоначальной, инстинктивной реакции. В данном случае он очень быстро изменил мнение и стал расценивать письмо и скандал, связанный с его публикацией, как незначительное событие. На фондовом рынке нет вечных истин.

В данном случае фондовый рынок принял относительно незначительный инцидент и очень человеческую реакцию за крупное событие, которое поставило под сомнение способность президента управлять страной и принимать решения. Частично эта чрезмерная реакция была вызвана изменчивым характером того времени, когда победа, очевидно, превратилась в поражение из-за вступления в войну китайцев, а американские войска оказались втянуты в непопулярную войну, из которой, казалось, не было хорошего выхода.

В любом случае, минимумы Пусанского фондового рынка, а затем дно, связанное с письмом Трумэна, – это были уровни, которые больше никогда не повторились. Что касается богатства в Корее, его практически не было после многих лет японской оккупации, а если бы оно и было, то было бы полностью уничтожено бесчинствующими армиями. Возможно, это было «созидательное разрушение». Владение землей было единственным, что имело значение. В следующие 50 лет Южная Корея восстала из пепла и стала одной из самых динамичных экономик и фондовых рынков в мире.

Глава 15

Сохранение богатства во время холеры

Те, кто не помнит прошлого, обречены на его повторение.

ДЖОРДЖ САНТАЯНА

Вторая мировая война – время ужасов, мучений и гибели не только для сражающихся армий, но и для большинства людей во всем мире. Азия страдала от бесконечных лишений под жестокой и суровой японской оккупацией, и как коммунистические, так и националистические китайские армии существовали за счет работавших на земле крестьян, безжалостно отбирая у них последние ресурсы. Существует меньше документов о том, что происходило в Азии, и до войны там было создано гораздо меньше богатств, хотя состояния колониальных семей были уничтожены навсегда.

На просторах Европы в 1940-х годах люди просто пытались выжить. Вода была грязной, продовольствие – в страшном дефиците, свирепствовали болезни, а извращенная жестокость захватнических армий была повсеместным явлением.

Немногие счастливые семьи нашли сельский Шангри-Ла. Существует множество анекдотов о несчастных французских семьях, покинувших свои дома в Париже в 1940 году и уехавших с самым ценным имуществом на семейные фермы, в глухую сельскую местность, вдали от проторенных дорог, где они пережили войну без привычных городских удобств, но в достаточно комфортных условиях. Было крайне важно не привлекать внимания немцев и их пособников любой демонстрацией богатства или открытым сопротивлением оккупации. Никто не хотел, чтобы его дом или ферма выглядели слишком дорогими или казались необычайно плодородными. То же самое было верно для Бельгии, Голландии и Дании и, в несколько меньшей степени, для Восточной Европы.

Во время Второй мировой войны в большей части оккупированной Европы физическое недвижимое имущество (дома и здания – по сравнению с сельскохозяйственными угодьями) обычно не было хорошим активом для владения. Как отмечается в превосходной книге Нормана Дэвиса «Европа на войне», физическая недвижимость – опасная вещь для владения в военное время. Ее крадут, бомбят, разрушают и экспроприируют. И чем она привлекательнее, тем больше вероятность, что ее у вас отнимут.