История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Пребудем же верны,Любимая, – верны любви своей!Ведь мир, что нам казался царством фей,Исполненным прекрасной новизны,

Он въявь – угрюм, безрадостен, уныл,В нем ни любви, ни жалости; и мы,Одни, среди надвинувшейся тьмы,Трепещем: рок суровый погрузилНас в гущу схватки первозданных сил.

(Перевод М. Донского)

В годы войны, когда так много людей погибало на море, на суше и в воздухе, короткие стихотворения часто прикреплялись к доскам объявлений в британских офицерских столовых.

Есть древнее поверье:На дальнем берегу,

Вдали от бед и горяМы встретимся опять.(Перевод О. Герасимовой)

В конце зимы и весной 1942 года, когда Япония продолжала наступать в Юго-Восточной Азии на суше и на море и угрожала вторжением в Австралию, цены на акции в Нью-Йорке и Лондоне резко упали. Поражение следовало за поражением. Японцы казались непобедимыми. Инвесторы были также встревожены успехом нового немецкого наступления в России и продолжавшимися неудачами британцев в пустыне. Индекс Доу Джонса ненадолго поднялся после рейда Дулиттла и, несмотря на громкую пропагандистскую кампанию, к концу апреля упал на 20 % за год. Минимум за всю эпоху был достигнут 30 апреля 1942 года на отметке 92, что на 31 % ниже максимума начала 1941 года, равного 132.

Поскольку 1942 год начался с новых потерь и поражений, вялость и спады на фондовых рынках Лондона и Нью-Йорка продолжались. Фактически, как описывает Роберт Собел (автор окончательной истории Нью-Йоркской фондовой биржи The Big Board), февраль 1942 года был самым вялым месяцем на бирже с 1915 года. 14 февраля было продано всего 320 000 акций, а в течение одного часа общий объем торгов составил всего 30 000. Место на бирже продавалось за 17 000 долларов, что было самой низкой ценой с 1897 года и на 97 % ниже рекордного максимума в 625 000 долларов в 1929 году.

Вялость коснулась и недвижимости. Нью-Йоркский отель невозможно было продать по цене, превышающей его годовой доход, а арендная плата в офисных зданиях на Уолл-стрит была ниже доллара за квадратный фут. Как написал Джеймс Грант в замечательной книге «Проблема процветания», некоторые называли это «сухой паникой». Напомним, что эти спады происходили в то время, когда военное производство росло, возникали огромные бюджетные дефициты, и корпоративные прибыли были высокими.

Однако у фондового рынка были и другие заботы. Казначейство США предложило ввести корпоративный налог в размере 60 %, и ожидался Совет по реструктуризации для возврата сверхприбылей, что делало невозможным прогноз доходов и дивидендов. Ставка индивидуального подоходного налога на доходы свыше 50 000 долларов составляла 85 %. Казалось, администрация Рузвельта была полна решимости использовать мобилизацию для выравнивания доходов, и такая политика в сочетании с неуклюжестью и некомпетентностью в ведении войны еще больше подорвала доверие класса инвесторов.

Каждый здравомыслящий прогнозист, имеющий голову на плечах, был настроен по-медвежьи. В 1939 году известный гарвардский профессор (опустим из приличия его имя) опубликовал приобретшее известность эссе, где утверждал, что экономика Америки обречена на неизбежный упадок из-за низкого уровня рождаемости и отсутствия территорий для освоения. Кроме того, по его словам, в дефиците новые отрасли и изобретения. Даже в то время, когда он писал, рождаемость росла, а война должна была породить тысячи новых отраслей и технологий.

Медвежьи настроения начала 1942 года частично объяснялись неумелыми действиями вооруженных сил Америки на Тихом океане. Перл-Харбор, уничтожение воздушных сил Макартура на земле, а также поражения Британии и Соединенных Штатов в Азии были первоначально поданы как героические столкновения с подавляющими силами противника. По мере того, как общественность в целом и инвесторы в частности узнавали, что оптимистичные новостные сообщения были либо ложными, либо вводящими в заблуждение, они теряли веру в военных и средства массовой информации.