История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Однако к лету 1942 года нарастала нестабильность. Нападение на Грецию было катастрофой, и итальянский народ не особенно доверял немцам. Когда четыре итальянские дивизии, сражавшиеся вместе с немцами в России, стали нести большие потери, в стране впервые проявилось активное, открытое несогласие. Оппозиционные политические партии начали говорить, что участие Италии в войне в качестве германского союзника было плохой идеей, и что Муссолини выбрал не ту сторону. 100 000 итальянских солдат сдались в плен под Сталинградом, большинство из них больше никогда не увидели родины, и еще 100 000 были захвачены британцами в пустыне. Фотографии угрюмых, изможденных итальянских пленных в египетском городе Эль-Аламейн поражают воображение.

После дрейфа в 1942 году и первой половине 1943 года, цены на акции упали в июле 1943 года, примерно в то время, когда союзники вторглись на Сицилию, и стало очевидно, что Италия будет следующей. 25 июля 1943 года критики Муссолини созвали Большой совет, и после жарких дебатов совет приказал арестовать его и заключить в тюрьму. 1 сентября 1943 года Италия перешла на сторону союзников[192]

.

Хотя Италия теперь официально находилась в состоянии войны с Германией, Гитлер отказался повернуться спиной к Муссолини и приказал немецким коммандос освободить дуче из его тюрьмы – шале на вершине горы. Одной из главных черт характера Гитлера была его преданность Муссолини, который в свою очередь проявлял дружеские чувства к Гитлеру только в хорошую погоду. В 1941 году Гитлер перенес начало «Барбароссы», чтобы вызволить Муссолини из тяжелого положения в Греции, и далее последовательно тратил ресурсы на его спасение. Почему?

Как бы то ни было, немецкие коммандос вывезли Муссолини на воссоединение с Гитлером, оказавшим ему теплый прием и поставившим его у власти в Северной Италии. Однако харизма Муссолини была утрачена, и ни он сам, ни итальянский фондовый рынок не получили никакого утешения от того, что немцы поддерживали его в качестве марионеточного диктатора. Он был сломленным человеком, подавленным и апатичным, но жестоким до последнего. Вернув себе власть, Муссолини казнил тех, кто голосовал против него в Большом совете, включая собственного зятя, космополитичного графа Галеаццо Чиано, который был министром иностранных дел и был женат на его дочери.

Неудивительно, что цены на акции продолжали падать по мере того, как затягивалась петля вокруг Италии и Муссолини лично. Италия превратилась в страну, расколотую на части и ввергнутую в полный хаос. На севере страны фактически шла гражданская война, сводились старые счеты, щедро приправляемые массовыми казнями[193]. С 1944 по 1945 год не было ни закона, ни порядка, ни уважения к личной собственности. Отчаявшиеся группы людей бродили по сельской местности в поисках еды и объектов для грабежа. Вокруг озера Куомо семьи, имевшие некоторый достаток, объединялись в группы, перевозили ценные вещи в наиболее защищенные виллы на холмах и были готовы сражаться за жизнь. Бродячие банды разбойников не видели смысла проливать кровь, штурмуя укрепленные дома, защищаемые решительными людьми.

С течением времени итальянское Сопротивление активизировалось и набирало силу. В северной Италии оно стало серьезной силой в тылу немецких войск. Это были партизаны, которые в конце концов поймали Муссолини и его последнюю любовницу Клару Петаччи под Миланом, казнив их 15 марта 1945 года[194]

, а затем повесив их вместе – вверх ногами на перекрестке. Платье Петаччи было крепко привязано к ее ногам, чтобы избежать каких-либо неуместных действий.

Черчилль невысоко оценивал Муссолини. К ужасу премьер-министра, его дочь, Сара, вышла замуж за комика мюзик-холла, Вика Оливера, которого он недолюбливал. Неуемный Оливер не стремился расположить тестя к себе, упорно называя его именем «Попси». Однажды, уже после войны, на ужине в Чартвелле, когда «Черный Пес» его периодических приступов депрессии мучил Черчилля, Оливер, пытаясь вывести великого человека на чистую воду, спросил:

«Попси, кто был самым великим государственным деятелем, которого ты когда-либо знал?

«Бенито Муссолини», – был неожиданный ответ.

«Что? Почему это, Попси?» – спросил удивленный Оливер.

«Муссолини – единственный государственный деятель, которого я знаю, – проворчал Черчилль, мрачно глядя на него, – у которого хватило мужества казнить своего собственного зятя»[195].