История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 1

Наполеон хотел, чтобы Коленкур в подробной дискуссии выяснил, что неизбежно придется уступить и

что еще можно сохранить, ибо неудобство контрпроекта состояло в том, что мы могли, пребывая в неведении относительно окончательных намерений союзников по каждому пункту, уступить то, что еще можно было удержать. Он позволил Коленкуру отказаться для начала от голландского Брабанта, то есть от той части Голландии, которую забрал у брата Луи в 1810 году. Уступка была ничтожной, ибо граница, перенесенная с Ваала на Маас, по-прежнему оставалась «природной», соответствовала франкфуртским условиям и сохраняла нам Шельду и Антверпен. Кроме того, Наполеон разрешил отказаться от различных частей территории, которыми мы владели на правом берегу Рейна в качестве придатков к левому берегу, таких как Везель, Кассель и Киль. Наполеон согласился также разрушить укрепления Майнца и превратить крепость в простой торговый город. Он согласился уступить все владения Франции за Альпами и все владения своих братьев в Германии и Италии, не прося взамен ничего, кроме удела для принца Евгения. Уступка Испании была сделана давно; Наполеон официально повторил ее. Что касается колоний, он разрешил Коленкуру заявить, что отказывается от них ради владений на континенте. Если Коленкур не сможет добиться обсуждения каждого пункта, ему следовало вручить контрпроект на этих условиях и ждать ответа, каким бы он ни был.

Эти инструкции, уже отправлявшиеся из Краона и повторенные из Реймса с дозволением чуть большей свободы в переговорах, но не дальше того, что мы только что изложили, по-прежнему воспроизводили франкфуртские условия и могли продлить переговоры лишь на несколько дней. Получив их, Коленкур весьма огорчился, но был вынужден, наконец, объясниться, ибо его связали категорическими приказами, а все предлоги для переноса крайнего срока были исчерпаны. И он объяснился, но когда начал зачитывать полномочным представителям развернутую ноту и попытался обсуждать предложенные 17 февраля предварительные условия, семь или восемь присутствовавших представителей хором принялись кричать, что прервут заседание и не станут слушать, если французский представитель продолжит развивать ту же тему. Коленкур попытался всё же всех успокоить и заставил принять ноту Франции. Ему пришлось выслушать самые горькие выговоры и пообещать представить контрпроект в течение суток.

Пятнадцатого марта Коленкур вручил контрпроект, соответствующий вышеуказанным условиям. После перечисления жертв, которые мы готовы были принести, перечисления, рассчитанного на то, чтобы подчеркнуть наши уступки, такие как оставление Вестфалии, Голландии, Иллирии, Италии и Испании, в представленном документе говорилось, что Франция согласна на возвращение Голландии принцу Оранского дома с приростом территории (приростом было не что иное, как возвращение голландского Брабанта); на устройство Германии согласно указаниям полномочных представителей, то есть на устройство

независимое и федеративное. Франция соглашалась с тем, что Италия также будет независимой, Австрия получит в ней владения, а Франция вернется к Альпам, но при условии, что принц Евгений и принцесса Элиза сохранят свои уделы; папа вернется в Рим, а Фердинанд VII – в Мадрид. Франция допускала также, чтобы Англия сохранила Мальту и большинство своих приобретений. Точное перечисление уступок подразумевало, что Франция намерена сохранить Рейн и Альпы, то есть Антверпен, Кельн, Майнц, Шамбери и Ниццу, поскольку она не заявляла, что оставляет их.

На сей раз полномочные представители не прерывали Коленкура, ибо он выполнил условие и представил контрпроект, и выслушали его в ледяном молчании, но без удивления. Тотчас по окончании чтения представители встали, удостоверили акт вручения контрпроекта и объявили, что пошлют его в штаб-квартиру государей, а переговоры можно считать оконченными и теперь они покинут Шатийон в течение сорока восьми часов.

Ответ на врученный 15 марта контрпроект должен был прийти не позднее чем через два дня, то есть 17-го; конгресс распускался 18-го. Коленкур тотчас сообщил об этом Наполеону в Реймс.