История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Таким образом австрийцы, весьма дурно уживавшиеся с русскими, расстались с ними, чтобы двинуться на защиту венских мостов, а Мерфельд со своим корпусом отступил по дороге из Штейера на Леобен. Он двигался, подгоняемый Мармоном с одной стороны, и Даву – с другой. Перед французами открылся прямой путь на Вену, и им оставалось проделать только два перехода, чтобы очутиться перед воротами столицы, не имея впереди себя неприятеля, который помешал бы им войти.

Искушение для Мюрата было весьма сильным. Ему было трудно устоять перед желанием броситься вперед, дабы явить столице Австрии свою особу, всегда самую заметную как на парадах, так и среди опасностей. Мюрат и не устоял перед искушением и 10-го двинулся на Вену, побуждая Сульта и Ланна последовать за ним. Тем не менее он поостерегся вступать в столицу и остановился в Пуркерсдорфе, в горном ущелье Каленберга, в двух лье от Вены.

Его стремительность была бесполезной и даже опасной. Неожиданная перемена, обнаружившаяся в движении неприятеля, стоила труда остановиться и дождаться приказов Наполеона. К тому же, Мюрат слишком сильно опередил корпус Мортье, равно как и флотилию, которая должна была обеспечивать ему сообщение с армией.

В самом деле, Мортье, который в это время подошел по левому берегу к Штейну и оказался в непосредственной близости от русских, перешедших реку в Кремсе, угрожало серьезное столкновение. Опасность нависла над Мортье по вине не одного Мюрата, хоть тот и усилил ее своим стремительным броском на Вену, но также из-за небрежения, почти никогда не встречавшегося в операциях под руководством Наполеона, и тем не менее имевшего место на сей раз, ибо случаются неувязки и при самой неутомимой и неусыпной бдительности.

Между тем Наполеон, скорый на распознание подобных неточностей, прибыл в Мельк и, догадавшись об опасности, грозившей Мортье, остановил корпус Сульта, которого Мюрат хотел увлечь за собой. Кроме того, он сразу отправил своих адъютантов к Мюрату и Ланну, чтобы замедлить их движение. Наполеон опасался не только того, что может случиться с корпусом на левом берегу Дуная, но и того, что может случиться с авангардом, неосторожно углубившимся в ущелья Каленберга.

Русские, чьим проводником в Австрии был офицер австрийского главного штаба полковник Шмидт, вскоре обнаружили присутствие отдельной французской дивизии на левом берегу Дуная и решили атаковать ее. Успокоенные разрушением моста в Кремсе, которое мешало французской армии прийти на помощь, не заметив поблизости лодок, которые могли бы заменить мост, они остановились, чтобы добыть легкую, как им казалось, победу. Дивизия Газана едва насчитывала 5 тысяч человек; у русских же после разделения с австрийцами оставалось еще около 40 тысяч человек.

Одиннадцатого ноября, в то время как Мюрат на правом берегу мчался к воротам Вены, Мортье на левом миновал Дирнштейн с развалинами замка, в котором когда-то держали в плену Ричарда Львиное Сердце. Французская дивизия заметила дым от догоравшего Кремского моста. Вскоре она увидела русских и заподозрила, что по этому мосту они и перешли Дунай. Не отдавая себе отчета в том, кто перед ними находится, ведомые всеобщим пылом, воодушевлявшим всю армию, солдаты думали только о наступлении и битве. Мортье дал приказ начать бой, приказ немедленно исполнили. Русские плотной массой двинулись на французскую дивизию. Бой продолжался полдня и, судя по подсчету раненых на следующий день, неприятель понес большие потери. У него захватили 1500 пленных.

В ходе боя продвинулись к Штейну. Рассыпавшись по высотам, нависавшим над руслом реки, 4-й легкий полк вел весьма интенсивный огонь, который с минуты на минуту становился всё горячее. Вскоре тому нашлось объяснение. Русские обошли высоты. Двумя колоннами в 12–15 тысяч человек они спустились в тылы дивизии Газана и вошли в Дирнштейн, через который дивизия прошла утром. Она оказалась окружена и отрезана от дивизии Дюпона, оставшейся в одном марше сзади. Спускалась ночь; положение было ужасным, никто уже не сомневался, что имеет дело с целой армией. В этом очевидном для всех отчаянном положении никому и в голову не пришло капитулировать – ни солдатам, ни офицерам. Скорее умереть всем до последнего, чем сдаться, – таков был единственный выход, представлявшийся этим доблестным людям, таков был героический дух, воодушевлявший армию! Мортье думал так же, как его солдаты, и, как они, был готов скорее умереть, чем отдать русским свой маршальский меч. Он приказал двигаться плотной колонной и пробиваться штыками, отступая к Дирнштейну, куда должна была подойти дивизия Дюпона.